Политические трансформации на Украине. 1917–1922 годы: национальный аспект*

История, география, идентичность

То, что происходило на Юге России во время революции 1917 года и Гражданской войны, калейдоскопическая смена разных политических режимов, республик, властей на той территории, которая ныне понимается как «Украина», не взялось на пустом месте. Всё это закладывалось в предыдущий период.

В последней четверти XVIII века на южных и юго-западных рубежах России про-исходят заметные территориальные и административные изменения. Малороссия (терри-тория бывшего автономного Гетманства), Слободская Украйна (слободские полки) и За-порожье были интегрированы в общероссийскую административную и социальную си-стему. В результате нескольких русско-турецких войн в состав России входят Причерно-морье и Приазовье, в ходе их освоения и колонизации возникает такой исторический ре-гион, как Новороссия. В самом конце XVIII века, благодаря разделам Речи Посполитой, в составе Российской империи оказывается Правобережье и Волынь (а в начале XIX века ненадолго и часть Галиции). Таким образом, в составе России оказывается подавляющая часть земель, ныне составляющих территорию Украины (в границах 2013 года). Другая, меньшая их часть, принадлежала Австрийской империи (как собственно Австрии, так и Венгерскому королевству).

В конце XIX – начале XX века на этих землях формируется административно-территориальная система, с небольшими изменениями просуществовавшая до революции 1917 года. Территория, ныне составляющая Украину (российская её часть), подразделя-лась на девять губерний, объединённых в три генерал-губернаторства. Эти генерал-губернаторства фактически представляли собой три самостоятельных историко-культурных региона.

Малороссийское генерал-губернаторство, созданное в 1802 году (ликвидировано в 1856 г.) включало в себя Черниговскую и Полтавскую, а с 1835 года и Харьковскую гу-бернии (Малороссию и Слободскую Украйну, а также часть земель бывшего Запорож-ского войска). Киевское генерал-губернаторство (или Юго-Западный край), созданное в 1832 году и просуществовавшее вплоть до 1915 года, – Подольскую, Волынскую и Киев-скую (земли, вошедшие в состав России по разделам Речи Посполитой, и Киев). Наконец, Новороссийское генерал-губернаторство (1814–1874 гг.) объединяло Херсонскую, Екате-ринославскую и Таврическую губернии (большую часть земель Запорожья, но главное – территории, отвоёванные у Крымского ханства и Османской империи).

В этот период между одними регионами (например, Новороссией и Малороссией) закладываются и укрепляются экономические и культурные различия, а между другими они, напротив, стираются. Лево- и Правобережные губернии, схожие по социально-экономическому и, отчасти, по этническому облику , имевшие в прошлом общую исто-рическую основу (польскую времён Речи Посполитой и, частично, казачью), в течение XIX века постепенно сближались друг с другом, формируя один российский макрорегион (Малороссию), хоть и сохранявший довольно значительные внутренние различия между своими частями. Облик Слободской Украйны и Малороссии, с одной стороны культурно близких, но заметно различающихся исторически, после установления в них общегосу-дарственной административной и социальной системы, и особенно после объединения в одно генерал-губернаторство, постепенно сближается. Впрочем, в конце века по причи-нам экономического и социо-культурного плана Слобожанщина стала сильнее тяготеть не к Малороссии, а к Новороссии.

Аналогичные тенденции в отношении Новороссии (тоже подразделявшейся на субрегионы) – сближение её с другими регионами Юга России – тоже имели место, но представлены они были гораздо слабее, а различия между ней и Право- и Левобережной Малороссией оказывались сильнее. Причём это были отличия не только экономического, но и культурно-исторического плана. Новороссия (а затем и её часть – Донецко-Криворожский бассейн) формировалась как особый регион, причём регион общероссий-ский, а не малороссийский (не говоря уже об «украинском»). Особенно очевидным это стало во второй половине – конце XIX века, когда в России начался промышленный подъём, самым прямым образом коснувшийся и Новороссии.

Тогда начинается бурное экономическое освоение Нижнего Поднепровья и земель по Северскому Донцу – они превращаются во всероссийские центры угольной, желе-зорудной и металлургической промышленности. Быстрыми темпами формируется новый регион – шахтёрский и промышленный Донбасс, расположившийся на просторах При-азовья: частично в Екатеринославской, частично в Харьковской губерниях и частично на казачьих землях Войска Донского. К нему тяготел и даже географически примыкал дру-гой регион – Криворожье и Нижнее Поднепровье с его главным центром – Екатериносла-вом.

Донбасс-Кривбасс покрывается множеством шахтёрских посёлков и городков. Быстрыми темпами растут Екатеринослав, Юзовка, Макеевка, Кривой Рог, приморские города: Николаев и особенно портовая Одесса – главные хлебные ворота страны, через которые проходили основные потоки российского зернового экспорта. К этому субрегио-ну (и к Новороссии в целом) тяготела и часть бывшей Слобожанщины с Харьковом, так-же стремительно превращавшемся во всероссийский промышленный и деловой центр. Облик промышленной, горняцкой, торговой Новороссии (вместе с Харьковом), обладав-шей собственным культурным, языковым, ментальным обликом (который, в свою оче-редь, формировался под влиянием особенностей хозяйственного и демографического развития  региона), тесно связанной со всей Россией, всё больше начинает расходиться с обликом аграрных малороссийских губерний.

Эти различия сказались в период, когда в вихре революции и гражданской войны пала российская государственность. Но было и ещё одно обстоятельство, решительным образом повлиявшее на дальнейшую историю этого края, на ход революционных собы-тий и на территориальную конфигурацию Украины, равно как и на само её появление на свет.

Уже с первой половины XIX века, но главным образом со второй его половины, в общественное сознание России постепенно проникает и утверждается там понятие о «народе» как основе истории и её главной движущей силе. В категориях «народа» как социального и/или этнографического организма и с его позиций начинает осмысливаться и текущая действительность. Постепенно на Юг России (Малороссию, Новороссию и да-же частично Кубань) всё чаще начинают смотреть как на территорию проживания мало-русского (или же украинского) народа, а на саму эту территорию (вне зависимости от времени её вхождения в состав России и местных отличий) – как на Малороссию или Украину.

Во второй половине века возникает украинское национальное движение. Оно вы-рабатывает и стремится воплотить в жизнь свой национальный проект: идею о том, что этот малороссийский народ и «его» территория проживания – это не часть большого об-щерусского культурно-исторического и национального пространства, а целиком само-стоятельный и отдельный национальный организм – украинский народ. Поначалу этот народ понимался тоже как часть общерусского (и тем более общероссийского) простран-ства, как местный вариант идентичности. Но постепенно украинофильство эволюциони-ровало в украинство, главной чертой которого стало как раз отрицание  двойной иден-тичности и понимание «украинцев» как особой нации, причём как нации подчёркнуто «не-русской».

А место её проживания – как «Украину», которая охватывает (и должна охваты-вать) все земли, населённые «украинцами», вне зависимости от того, Россия это или Ав-стрия. Согласно точке зрения сторонников украинского движения, украинцы были разде-лённой нацией. Её единство понималось и как общее культурное пространство, и как от-дельная страна (пусть даже вслух о необходимости создания собственного государства адепты украинства долго не говорили). К Украине они относили не только Лево- и Правобережье, Волынь, Подолье, но и русинские земли Австрийской империи (Галицию, Буковину, Угорскую Русь), Холмщину, Слобожанщину, Донбасс, Новороссию, Кубань, часть Курской и Воронежской губерний, Полесье, где в большем или меньшем количе-стве проживали представители малорусского этноса. Наиболее амбициозные национали-сты к «этническим украинским территориям» относили земли, куда в XVIII – начале XIX веков направлялись потоки переселенцев из малороссийских губерний: районы Северно-го Кавказа, Нижнего Поволжья, Южной Сибири, Дальнего Востока.

 

А поскольку, как они утверждали, существовала особая украинская нация, она ра-но или поздно должна была эмансипироваться и выделиться из общероссийского полити-ческого, культурного, социального и национального организма (причём основной упор делался на необходимость выделения из России, а не Австро-Венгрии). Подразумевалось, хоть до революции вслух об этом говорили немногие, что Украина должна составить и самостоятельное политическое целое. В каком виде – автономии, федеративной части (и что под этим понималось вообще) или же самостоятельного государства, как правило, не уточнялось, хотя, зная общее устремление адептов украинства, сомнений в том, что ко-нечной их целью является самостийность Украины, не оставалось. К концу XIX века украинская идея проникла и пустила корни в Галиции и Буковине. 

Национальный оселок политического самоопределения

Вот этот момент – отношение к украинской идее и устремлениям украинского движения (а если брать шире – к проблеме административного или политического само-определения территорий Юга России и национальной идентичности его населения) и стал определяющим в тех событиях и процессах, начало которым положила Февральская революция и падение самодержавия. Другие аспекты – в первую очередь социальный мо-мент, логично вынести за скобки, так как они во многом были схожими – что на Юге России, что в центральных районах Великороссии или других регионах страны. Был и второй момент, сыгравший решающую роль – отношение к этим проблемам местного населения, а главное, российских властей, старых и новых политических элит.

Все государственные образования, возникшие на просторах Юга России можно разделить по принципу их отношения к украинской идее. На «украинские» (то есть те, в основу которых были положены украинская идея и украинская идентичность), и не укра-инские. То есть, те, которые себя с «Украиной» не соотносили, а считали частью России. Украинские образования, в свою очередь, можно подразделить на те, что были созданы ради воплощения интересов украинской нации и создания «Украины» как таковой, и те, в основу самоопределения которых тоже клались украинская идентичность, но которые создавались из иных (или немного иных) соображений. Скажем, для борьбы на «украин-ском поле» против «истинно-украинских» режимов. То есть, целей утилитарных.

Впрочем, такое разделение было в значительной степени условным, так как и те, и другие политические образования строились во многом руками деятелей всё того же украинского движения, только различавшихся между собой по степени их социальной «левизны» и приверженности коммунистической идее. А часто создание таких, на пер-вый взгляд, «квазиукраинских» государств, велось ради построения «Украины» как тако-вой, только цель эта маскировалась социальными и коммунистическими лозунгами и ар-гументами. Несмотря на отчасти утилитарный характер, такие украинские республики государства по форме (а вскоре и по содержанию) тоже оказались украинскими. Так как свою легитимность строили в том числе (хотя и не только) на принципе существования отдельной украинской нации.

Центральная рада и первая УНР

 В 1917 году, на волне кризиса и развала российской государственности украин-ское движение попыталось воплотить свои идеи в жизнь. В марте 1917 года «украински-ми» общественными и политическими организациями была организована Центральная Рада – самопровозглашённый, никем не избиравшийся орган, представлявший (особенно поначалу) лишь одно и далеко не самое представительное и многочисленное обществен-ное течение Малороссии. Рада объявила себя высшей законодательной властью в мало-российских губерниях и приступила к формированию собственных центральных и мест-ных органов власти, действующих параллельно с органами власти Временного прави-тельства и местными самоуправлениями (например, городскими думами). И в том числе создало собственное «правительство» – Генеральный Секретариат, вооружённые силы (путём украинизации частей и соединений российской армии) и прочих атрибутов госу-дарственности.

Провозглашая появление «Украины», деятели Центральной Рады не давали точно-го ответа на вопрос о её границах. Подразумевалось, что ими должны стать этнографиче-ские границы малорусского (в их трактовке – украинского) народа. Причинами такой ту-манности были автономистские лозунги вождей украинства, объявлявших «Украину» ча-стью Российской федеративной республики и не решавшихся пока на полный разрыв с Россией и новой демократической властью (или ещё не дозревших до этого).

Центральная Рада поначалу не заявляла об отделении, выступая за федерацию – но федерацию не регионов, а наций, готовя для него почву, приступив к созданию государ-ственности и распространению украинской идентичности на массы – солдатские, кре-стьянские, городские. Достигалось это путём разъяснения, «кто такие украинцы и чего они хотят»(!) , но чаще всего насаждением – введением языковой, культурное и полити-ческой украинизации тех территорий, которые они относили к Украине.

В результате переговоров между Временным Правительством и Центральной Ра-дой о разделе властных полномочий, прошедших в июле 1917 года, был достигнут ком-промисс. Самопровозглашённая Центральная Рада и её исполнительный орган – Гене-ральный Секретариат (а тем самым, и украинская нация) – получали признание петро-градских властей. Взамен эти последние подтвердили своё отрицательное отношение к полному отделению от России и объявили Генеральный Секретариат местным органом Временного правительства . Очерчивалась и граница автономной Украины. Согласно «Временной инструкции для Генерального секретариата Временного Правительства на Украине» от 17 августа в ведение Рады отходили Киевская, Волынская, Подольская, Пол-тавская губернии и большая часть Черниговской (без Стародубского района – ныне части Брянской области России). То есть, Малороссия.

Многие этими соглашениями были недовольны – и в столице, и в украинском ла-гере. Российской стороной это решение расценивалось как временное, ибо все насущные вопросы, включая национальный, должно было решить Учредительное собрание. С этим соглашалась и Рада, собираясь, однако, созвать собственное, Всеукраинское Учредитель-ное собрание, решения которого должны были иметь приоритетный характер по сравне-нию со Всероссийским. Но главным стал уже сам факт того, что российская власть при-знала и санкционировала появление нового национально-политического организма – Украины. И признание это исходило не от украинского движения, а от лица российской власти, пусть даже временной и революционной.

На прочих территориях, которые националисты считали своими, тоже имелись сторонники Центральной Рады, которые добивались их присоединения к автономной Украине. Однако там они находились в подавляющем меньшинстве, в том числе среди политически активного населения.

С началом революции 1917 года по стране, и в том числе на Юге России, стали складываться Советы рабочих, солдатских (и крестьянских) депутатов, организованные в систему Советов, имевшую всероссийский масштаб. На низовом уровне Советы состав-ляли объединения, не всегда соответствовавшие имевшемуся на тот момент администра-тивному делению. Как, например, Советы Донецко-Криворожского региона. 15 – 17 мар-та в Бахмуте Екатеринославской губернии состоялась Первая конференция Советов Дон-басса, постановившая объединить Советы Донецко-Криворожского бассейна в одну об-ластную структуру с центром в Харькове. Так в самом начале 1917 года стали заклады-ваться основы будущей Донецко-Криворожской республики. Весь год шло вызревание будущей советской государственности во всероссийском масштабе.

Октябрьские события и свержение Временного правительства, означавшее исчез-новение сколько-нибудь легитимной центральной власти (и его местных органов), развя-зали руки «украинцам». Власть в Киеве перешла к Центральной Раде. 7(20) ноября она выпустила III Универсал, в котором «во имя спасения всей России» Украина провозгла-шалась Украинской народной республикой (УНР) в этнических границах . Помимо отве-дённой Временным правительством территории, Рада самостоятельно объявила своими ещё и Новороссию – Херсонскую, Таврическую (без Крыма), Екатеринославскую губер-нии, Харьковскую губернию и Стародубщину. Тем самым, увеличив территорию «Укра-ины» вдвое, а её экономический потенциал – в десятки раз.

Претендовали «украинцы», исходя из принципа «этнографических границ»,  и на Кубань, Ставрополье, часть Воронежской и Курской губерний. Решить вопрос мог бы плебисцит, но плебисцитов деятели украинского движения и руководимые ими государ-ства (да и вообще все политические образования, в основу свою клавшие украинскую идею, а именно советские) боялись как огня, поскольку небезосновательно полагали, что народное волеизъявление окажется не в их пользу. А потому никогда их не проводили.

Официальное провозглашение независимости состоялось 9 января 1918 года. В своём IV Универсале Центральная Рада объявляла, что «отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельным, ни от кого не зависимым, вольным суверенным государством Украинского Народа» . То есть, государством одной – украинской – нации и в самопровозглашённых ранее границах. Международное признание УНР получила уже 27 января – на сепаратных переговорах с Германией и её союзницами в Брест-Литовске, на которых делегация УНР выступала самостоятельной стороной. Собственно, провоз-глашение независимости и признание УНР странами германского блока предусматрива-лось уже изначально – с момента начала самих переговоров.

Признание это исходило как от стран Оси – Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи, так и от российской стороны – теперь уже от лица большевиков. Немцам и особенно австрийцам было нужно продовольствие, деятелям УНР – признание Украины как государства, а их самих – как её правящей элиты. За это, а также военную «помощь» в борьбе с большевиками (иными словами, оккупацию), они согласились по-ставить в Германию и Австро-Венгрию 1 миллион тонн продовольственных товаров (это поспособствовало тому, что Первая Мировая война продлилась ещё почти год).

Брестский договор значительно увеличил территорию УНР. За ней была признана Холмщина, а также треть территории современной Белоруссии с городами Брест, Пинск и Гомель. Но если её западные границы чётко оговаривались, то вопрос о восточных ру-бежах оставался открытым. Формально Германия ссылалась на III и IV-й Универсалы, но фактически сами немцы нечётко представляли себе, где заканчивается «Украина» и начинается Россия, и на каком рубеже их войскам следует остановиться. Войдут ли туда Новороссия и Слободская Украйна и возникшие на их просторах Донецко-Криворожская и Одесская советские республики или нет? Это вопрос решался уже в ходе немецко-австрийского наступления, начавшегося 18 февраля 1918 года, в ходе обмена дипломати-ческими нотами между Москвой, Харьковом (Совнаркомами Советской России и Донец-ко-Криворожской республики) и Берлином. Советские республики Юга России не счита-ли себя частью УНР, основывая на этом постулате свои апелляции к Берлину и требуя остановиться в пределах УНР (в границах, отведённых ей легитимной российской вла-стью – Временным правительством).

Форма или содержание? Советские «Украины»

Далеко не только желание не пустить к себе немцев была тому причиной. Эти республики не соотносили себя с «Украиной» вообще. Одновременно с образованием УНР возникло ещё несколько республик, которые и не думали признавать юрисдикцию националистической (хоть и социалистической) Центральной Рады. Социальная револю-ция и разгоравшаяся на просторах бывшей Российской империи гражданская война наложились на исторические, культурные, социально-экономические особенности юж-норусских губерний.

Важно подчеркнуть, что эти республики появились по инициативе и воле самого населения и его политически активных кругов, а не были «импортированы» из Велико-россии. Альтернативой Центральной Раде стали Советы, верх в которых постепенно взя-ли большевики и их тогдашние союзники левые эсеры. Причём если некоторые из них со временем приняли «предложенные» украинскими самостийниками «правила игры» (то есть, признали наличие украинской нации и Украины) и стали декларировать свой «украинский» характер и действовать от лица «украинских» трудящихся, то другие себя и свою местность «Украиной» вообще не считали, мысля общероссийскими масштабами.

К первым следует отнести те группы левых (большевиков, левых эсеров), которые в итоге создали Украинскую Советскую Социалистическую Республику (УССР). За 1917–1922 годы она прошла ряд этапов и сменила несколько названий. Возникнуть она могла в Киеве, где в начале декабря 1917 года должен был проводить работу 1-й Всеукра-инский съезд Советов. По сути это был съезд одной лишь Юго-Западного края, так как несмотря на стремление тамошних большевиков видеть Украину в границах III – IV Уни-версалов, большевистские организации Харькова, Донбасса, Екатеринослава, Одессы иг-норировали их попытки созвать единую партконференцию «Украины» и организовать общую парторганизацию этой, пока ещё виртуальной, территории. Организовываться они предпочитали в рамках своих регионов с подчинению всероссийским советским и партийным органам .

На собравшемся в Киеве съезде присутствовали 47 делегатов от 24 организаций Юго-Западного края. Тогда же после жарких споров было всё же принято решение име-новать местную парторганизацию «украинской». Действовавшие в Малороссии больше-вики не оставили попыток подчинить себе пролетарские центры Екатеринославской и Харьковской губерний. И в этом им нежданно помогла Рада. Стремясь не допустить уси-ления большевистского влияния, она сорвала работу киевского Съезда (3 – 5 декабря), и его участники спешно выехали в Харьков, на который власть Рады не распространялась. Там она принадлежала харьковскому Совету и областному комитету большевиков.

Одновременно с киевским съездом, в Харькове проходил 3-й Съезд Советов До-нецко-Криворожского бассейна. Областная конференция большевиков вела работу по объединению местных парторганизаций в единую областную, подчиняющуюся петро-градскому ЦК. Харьковские большевики позволили киевским «политэмигрантам» закон-чить (по сути, провести) в Харькове 1-й Всеукраинский съезд Советов, участвуя в нём, но одновременно проводя свой собственный 3-й экстренный съезд Советов Донецко-Криворожского бассейна.

И 11–12 декабря 1917 года 1-й Всеукраинский съезд Советов прошёл. На нём был создан ЦИК Украины (именуемый современниками «Цикукой»), провозглашено создание советской Украинской Народной Республики и назначено её правительство – Народный Секретариат (во главе с Е. Бош). Харьковские большевики эту власть признали – для Украины, но участия в работе в её органов фактически не принимали, не считая себя ча-стью этой самой Украины. Категорически против любых контактов с ней были меньше-вики .

Территория Украины не оговаривалась, но подразумевалось, что ею должна стать вся территория националистической УНР. Тем самым, фактически сразу после падения последнего сколько-нибудь легитимного продолжения российской власти в лице Вре-менного правительства, образовывался альтернативный Центральной Раде центр силы, «играющий» на том же «украинском» поле. Но в отличие от детища украинского движе-ния, в основу которого были положены интересы нации, советская УНР основой своей имела социально-классовый принцип. Она апеллировала к «украинскому народу», но в первую очередь не как к национальному коллективу, а как к «трудящимся». Хотя само название – Украина, и то, что эта земля и её народ объявлялись «украинскими», говорило само за себя и таило в себе опасность трактовки новообразованной республики как наци-ональной. Что вскоре и произошло.

Следует отметить и то, что накануне и в период её образования большевистское руководство в Петрограде не планировало бороться за овладение губерниями Юга России при помощи альтернативного политического центра, а рассчитывало проводить социаль-ные преобразования через левый по своему составу Генеральный Секретариат УНР . И лишь под давлением обстоятельств переориентировалось с идеи сотрудничества с «мел-кобуржуазной», как её стали называть, Рады на идею создания своей советской респуб-лики. А обстоятельства были следующими: вступление Рады в сепаратные переговоры с Германией, препятствование ею борьбы против казаков А. Каледина на Дону (которые виделись большевикам главной опасностью), провозглашение независимости, а также развитие гражданского конфликта в самих южных губерниях. Более того, в Петрограде довольно долго не видели необходимости в создании особой украинской компартии и Украину склонны были рассматривать в границах, отведённых ей Временным правитель-ством.

Для того, чтобы не допустить сепаратного мира между Центральной Радой и Гер-манией, и поставить германскую сторону перед фактом, что Украину представляет не Рада, а Народный Секретариат и украинский ЦИК, харьковские и донецкие большевики  - своими силами и при помощи небольших по численности красных отрядов М. Муравьёва, направленных Петроградом на помощь местным большевикам, в январе 1918 года осво-бодили от Рады Левобережье и 26-го числа взяли Киев. Тем самым, изгнав Раду из её сто-лицы и заодно предвосхитив вторжение её войск в Харьков и Донбасс (о необходимости подчинения Харькова власти УНР приняли решение ещё в 15 декабря 1917 года). Утвер-див ЦИК Украины у власти на Украине, харьковские и донецкие отряды вернулись об-ратно.

Но киевские большевики удержаться в Малороссии не смогли: представители Ра-ды успели заключить с немцами мир, и те получили «законное» право вступить на терри-торию УНР, а заодно распространив свою зону оккупации на Новороссию и Донбасс. Спешно покинув территорию Украины, не сумев толком организовать её оборону от немцев и Рады, ЦИК Украины в апреле 1918 года в Таганроге объявил о своём роспуске. Но его деятели (и прежде всего Н. Скрыпник) продолжили вести борьбу, правда, не столько против немцев и украинского режима, сколько аппаратную – за создание соб-ственной украинской партийной организации, которая включала бы в себя и парторгани-зации Донбасса, Харькова и Новороссии, а также против создания там отдельных от Украины советских республик. В 5 – 12 июля 1918 года в Москве на 1-м Съезде украин-ская партийная организация под названием Коммунистическая партия (большевиков) Украины была организационно оформлена в составе четырёх областных комитетов: Ки-евского, Одесского, Харьковского и Екатеринославского, войдя в состав (но как самосто-ятельная организация) в состав РКП(б). Тем самым, закладывались и границы будущей украинской советской республики. Территория её пока что находилась под немецко-австрийской оккупацией, и на ней возникла ещё одна форма украинской государственно-сти – Украинская Держава гетмана П. Скоропадского.

Не вдаваясь в перипетии гражданской войны с их лихорадочно менявшимися гра-ницами «государств», «республик» и «самостийных» волостей, отметим, что всякий раз, когда красные возвращались на Украину, вставал вопрос о способе организации власти на контролируемой ими территории. И всякий раз руководство большевистской партии воссоздавало там Украинскую республику (зима – лето, осень – зима 1919 года). Меня-лись не только её очертания (временные в условиях войны), но и степень самостоятель-ности. Вопрос о статусе и полномочиях республики – в рамках ли Российской федерации или полностью самостоятельной, объединённой с остальной Россией лишь посредством единой партии (РСДРП(б)–РКП(б)), или даже обладающей собственным партийным цен-тром (связанным с российской компартией лишь через Коминтерн), стоял весьма остро на протяжении всей гражданской войны.

Среди украинских коммунистов были такие, которые настаивали на полной само-стоятельности советских и партийных структур. Причём двигали ими не только ситуа-тивные причины (например, желание «обмануть» немцев, представив советскую Украину независимой от Советской России республикой и, тем самым, обойдя условия Брестского мира), но и по идейным соображениям. Раз есть отдельная нация, раз большевистские лидеры во главе с В. Лениным настойчиво провозглашают право наций на самоопределе-ние, то и коммунистическая советская Украина должна стать самостоятельной единицей в мировой республике Советов. Но очень часто под такой ширмой скрывались вполне узнаваемые «национальные» цели, роднившие эту категорию коммунистов с «обычными «жёлто-голубыми» украинскими националистами. Такая позиция укрепляла неприятие идеи принадлежности к Украине у многих жителей Новороссии, Донбасса, Харькова, не-смотря на то, что адепты советской Украины утверждали, что видят её в составе Россий-ской федерации.

Дело шло к тому, чтобы Советская Украина стала одной из составных частей Рос-сийской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР), что во мно-гом удовлетворило бы запросам большинства её жителей. Такую идею разделяло немало партийных функционеров. Последний раз её озвучил И. Сталин в ходе дискуссии об ав-тономизации (лето – осень 1922 года). Однако объединение произошло не по этой фор-муле. Лениным этот проект был отвергнут, и вместо действительно федеративной РСФСР (как предлагали автономисты) было создано новое государство – Союз Советских Социа-листических Республик – формально тоже федеративное, но в устройстве которого при-сутствовали явные признаки конфедерации (главным из которых было право выхода из Союза).

Считалось, что единство партии окажется более важным объединяющим факто-ром, нежели формально-государственный. В большевистской иерархии суверенитетов абсолютное преимущество отдавалось а классовому принципу: самоопределению трудя-щихся, а точнее, их авангарду – пролетариату. А если уж быть совсем точными – их «бо-евому отряду» – местной коммунистической партии, то есть партийному принципу. А в этом отношении тогда было полное единство. КП(б)У была неразрывной частью РКП(б) – ВКП(б), хотя и обладала широкими полномочиями.

В итоге Украинская Советская Социалистическая Республика (УССР), как она стала называться, стала самостоятельной, а украинская парторганизация осталась частью РКП(б), хотя и получила более привилегированное положение по сравнению с прочими республиканскими организациями (у РСФСР «собственной» партии не было вовсе). В де-кабре 1922 года УССР вместе с другими существовавшими на тот момент советскими республиками (РСФСР, БССР и Закавказской СФСР) на правах союзной республики во-шла в состав образованного СССР. Её столицей (до 1934 года) стал пролетарский Харь-ков – город, в котором УССР по иронии судьбы появилась на свет.

 «Общероссийские» советские республики Юга России

 К другой группе политических образований – тех, кто не ассоциировал себя с «Украиной», относятся две республики, появившиеся на просторах Новороссии и про-мышленных областей Донбасса и Приднепровья. Это Одесская советская республика и Донецко-Криворожская советская республика (ДКСР). Была ещё и Республика Тавриды, но она возникла на территории Крымского полуострова. Их короткое существование адепты украинства стараются обходить вниманием, ибо их существование ставит под сомнение мифологизированную концепцию истории Украины.

Идея создания ДКСР, как уже говорилось, зародилась одновременно с началом строительства адептами украинства государственности украинской – в первые месяцы 1917 года. Почвой для развития подобных настроений стала история этого промышлен-ного региона, его социально-экономические особенности. Рабочий и шахтёрский регион, обладавший своим языковым и культурным обликом, не связанный с историческими тра-дициями Гетманства, не чувствовал ничего общего с аграрными губерниями Лево- и Правобережья и, что ещё важнее, с появившимся украинством, и, тем самым, с УНР.

Идея объединения донецкого региона (частей Екатеринославской, Харьковской губерний и Области Войска Донского) в одну административную область для наиболее полного её развития возникла ещё до революции. Причём тогда она была сформулирова-на не левыми партиями и не советской властью, а их антиподами – буржуазией, объеди-нённой в Совет съездов горнопромышленников Юга России. После революции идеи пе-реняли большевики, меньшевики, эсеры, наполнив её новым политическим, а во многом – и национальным содержанием. Объединение шло по линии советской (в мае и октябре 1917 года состоялись 1-й и 2-й Съезды Советов Донецкого и Криворожского бассейнов), и по линии партийной.

Пока существовала легитимная центральная власть, эти устремления не приобре-тали первостепенного характера. Но лишь только пало Временное правительство и Рада заявила о себе как о единственной власти на «этнических украинских землях», процесс самоорганизации пошёл быстро. Проекты создания республики были выдвинуты ещё в ноябре 1917 года. Но лишь переговоры Рады с немцами в Брест-Литовске (ведь говорила её делегация от лица населения всех этих «территорий») и объявление независимости УНР послужили толчком для провозглашения ДКСР.

На собравшемся 27–30 января 1918 года (и снова в Харькове) IV Областном съезде Советов, среди прочих, рассматривался вопрос о будущем региона. На нём присутствова-ло 79 делегатов (большевиков, меньшевиков, эсеров, беспартийных). Съезд выступил не только против того, чтобы считать регион частью националистической и сепаратистской УНР, но и против того, чтобы стать автономией в составе «южнорусской Украинской республики» (идею которой проталкивали представители киевских большевиков, в част-ности, Скрыпник), пусть даже та была бы частью Российской федеративной республики. Ещё до съезда Харьковский совет резко высказался против «аннексии» Центральной Ра-дой Харьковской, Екатеринославской губерний и объявил, что законной властью считает только Совет Народных комиссаров в Петрограде. То есть, признаёт себя частью России.

Съезд раскритиковал Раду и киевских большевиков за национализм и высказался за создание самостоятельной республики в составе «федерации советских республик России». По мере проведения социалистических преобразований, говорилось в резолю-ции съезда, «выделение отдельных республик будет возрастать и должно проводиться по принципу особенности той или иной области в хозяйственно-экономическом отноше-нии». А поскольку Донецкий и Криворожский бассейн уже имеет «свою определённую экономико-хозяйственную физиономию», он должен иметь собственные органы эконо-мического и политического самоуправления, единые органы власти», присущие совет-ской республике . Во главе СНК ДСКР встал признанный лидер Донбасса, уроженец Екатеринослава, большевик Ф. Сергеев, более известный под псевдонимом Артём.

Организаторы ДКСР понимали свою республику не как национальную, а как со-циально-хозяйственную единицу и считали, что именно такой принцип (экономический) должен лечь в основу всей российской федерации. И добивались её независимости не от России, поскольку понимали Донбасс и Юг России её неотъемлемой частью, а от украин-ских сепаратистов, кто бы они ни были. В этом вопросе были едины все три ведущие по-литические партии (с поддержкой не менее 75 – 80% населения) .

История республики оказалась яркой, но короткой (как, впрочем, и у большинства политических образований того периода). В апреле – начале мая 1918 года её территория была с боями занята германо-австрийскими войсками, за которыми двигались воинские части УНР, устанавливавшие в занятых германцами населённых пунктах украинскую власть. «Киевское правительство Рады вторглось в пределы нашей Донецко-Криворожской Республики, - писала 6 апреля газета «Известия Юга». – Мы заявляем, что киевское правительство не может ссылаться, завоёвывая нашу республику германо-австрийскими штыками, ни на какие исторические и другие права, кроме права на завое-вание… Мы как особое объединение существуем с первых дней свержения династии Ро-мановых и как республика – со времени Октябрьского переворота». «Таким образом, притязания киевского правительства на захват нашей территории ничем, кроме граби-тельских стремлений киевского правительства  объяснены быть не могут» .

Сил для того, чтобы в одиночку обороняться от германо-австрийской военной ма-шины, у ДКР не было, хотя её руководство делало всё, чтобы не допустить на свою тер-риторию немецких и украинских оккупантов. Ленинское правительство, пойдя на Брест-ский мир, фактически признало право Центральной Рады на эти земли и их оккупацию австро-немецкими войсками. Брестский мир резко изменил политическую обстановку на просторах бывшей Российской империи, став важнейшим фактором развития националь-но-государственных процессов и, в конечном счёте, появления Украины. И хотя правительство ДКР заявляло, что «никакого мира без признания нашей республики обеими сторонами быть не может» , ничего на деле изменить уже было нельзя. За «украинцами» стояли германские армии, а за жителями Донбасса и Криворожья – никого. 8 апреля в Харьков вступили немцы (украинцы появились там лишь на другой день), правительство ДКР эвакуировалось в Луганск. 28 апреля немцы заняли и Луганск, а 4 мая отряды ДКР покинули территорию республики. В тот же день Германия и Советская Россия устано-вили демаркационную линию, определившую зону немецкой оккупации.

Участь ДКР постигла ещё одно «неукраинское» государственное образование – Одесскую советскую республику, тоже возникшую как реакция на действия Центральной Рады. Поначалу в Одессе, как и во многих городах, установилось двоевластие эмиссаров Центральной Рады и Советов. В декабре обе стороны пришли к компромиссу: до реше-ний Всероссийского и Всеукраинского учредительных собраний считать Одессу «вольным городом» в составе УНР. Однако принятие Радой IV Универсала изменило ситуа-цию. Поднятое одесским Советом и моряками 13 января 1918 года восстание после не-скольких дней боёв победило. 18 января 1918 года Съезд Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области (Румчерод) провозгласил создание Одесской советской республики в составе Советской России . Председателем СНК стал В. Юдов-ский. В марте она также была оккупирована австро-немецкими «союзниками» Централь-ной Рады, и 13-го числа прекратила своё существование. Но даже позже одесситы, как и деятели ДКР, противились планам объединения в украинскую республиканскую и партийную организацию.

Гетманат Скоропадского и вторая УНР

Впрочем, период независимости националистической УНР оказался очень коротким: от IV универсала до апреля 1918 года. Да и сама «независимость» была очень условной: без немецкой поддержки она была не в состоянии не то что установить контроль над всей заявленной территорией, но и просто элементарно удержаться в столице – Киеве. Договор со странами германского блока, главным содержанием которого было согласие лидеров Рады на оккупацию Украины немецко-австрийскими союзниками, позволил им прогнать большевиков и свергнуть советскую власть. Но пойдя на договор, УНР сама превратила себя в подобие ширмы, прикрываясь которой действовали настоящие хозяева края – германцы.

Помимо всей территории УНР, Одесской и Донецко-Криворожской республик, они также «прихватили» Крымский полуостров, Ростов и устье Дона, юг Курской и Воронежской губерний (не говоря уже о белорусских землях и Прибалтике). Когда же Рада заключила с Германией договор на поставку продовольствия, а оккупационному командованию стало понятно, что та не в состоянии контролировать собственную территорию и создать нормальные условия для выполнения договора, оно поддержало правый переворот (благо, имелось немало недовольных левым правительством Рады). И вместо Рады возник Гетманат. УНР была переименована в Украинскую Державу, а гетманом стал бывший царский, а затем «украинизировавшийся» генерал П. Скоропадский.

Гетманат стал более жизнеспособной формой организации «Украины», нежели радовская УНР, однако его тоже можно назвать условно-независимым. Его устойчивости поначалу способствовала не только мощная немецкая опора и вынужденный нейтралитет большевиков, связанных брестскими соглашениями, но и сама гражданская война, всё сильнее разгоравшаяся на просторах России. На фоне большевистской Центральной России и местностей, охваченных гражданским противостоянием и углублявшейся разрухой, охраняемая германским штыком и руководимая правыми кругами квазимонархическая Украинская Держава до поры до времени выглядела как бастион спокойствия и старого порядка.

Гетманское правительство и Скоропадский находились в постоянном контакте с немецким оккупационным командованием, а германские части были главным гарантом стабильности режима. Власти Гетманата сделали немало для создания аппарата управления и прочих элементов, присущих государственной машине, а также украинизации – и государственных структур, и населения. К тому же, в своих территориальных амбициях они пошли ещё дальше социалистов из УНР.

«Имперская» политика в отношении соседей также использовала «этнографическую» аргументацию. Держава Скоропадского заняла более жёсткую позицию в отношении Румынии, в январе 1918 года под шумок захватившей, а в апреле и аннексировавшей российскую Бессарабию. Эту меру не признали не только большевики (отряды Одесской республики уже почти что вынудили румын оставить Бессарабию), но и украинские правительства. Центральная Рада рассчитывала на присоединение Бессарабии к УНР, однако её попытки сделать это дипломатическим путём провалились. Решение молдавских националистов присоединиться к Румынии и последовавшую аннексию Центральная Рада осудила (13 апреля 1918 года). Скоропадский вообще не признал аннексию, ввёл против Румынии экономическую блокаду, предлагая Бессарабии автономный статус в составе Украинской Державы .

Другим направлением, по которым устремлялись аппетиты националистов и гетманских правительств, были антибольшевистские образования на Дону (Всевеликое Войско Донское), Кубани (Кубанская республика) и в Крыму. С первым велись переговоры о территориальном разграничении. Тут Украина проиграла. Германия, выступавшая посредником между ней и Войском, её притязаний не поддержала (как не поддержала и притязаний Киева на Крым). Граница между Державой Скоропадского и казачьим Доном прошла по дореволюционной административной границе, а с Советской Россией Германия достигла соглашения о совместной экономической эксплуатации Донбасса, не обращая внимания на «интересы» Украины.

С кубанскими казаками Держава вела переговоры о переходе Кубани в качестве автономии в состав Украины. Впрочем, вопреки тезису украинства об «истинно-украинском» характере Кубани, её жители считали себя не украинцами, а кубанскими казаками. И поэтому, даже несмотря на схожую антибольшевистскую платформу и этническую близость, переговоры шли трудно. А падение режима гетмана и наступление красных и вовсе их похоронили. При Скоропадском к Украине был самочинно присоединён ряд территорий РСФСР: на севере – Полесье по берегам Припяти, а на востоке – части Воронежской и Курской губерний. В ходе начавшихся в мае 1918 года переговоров с Советской Россией (шли до октября), Украина выдвинула претензии на Средний и Нижний Дон, Таганрог и восточную часть Донбасса.

Но поражение германского блока в войне и начавшаяся революция в Германии положили конец действию Брестского договора. Большевики отказались от обязательств в отношении «буржуазной Украины». Начавшийся вывод немецких войск из России означал и скорое крушение Украинской Державы, что и произошло в декабре 1918 года. Красные вернулись на территорию ДКР и Левобережье. Украинские националисты, поднявшие на Правобережье восстание против гетмана, восстановили УНР. Во главе её встала Директория (сначала ведущей фигурой в ней был В. Винниченко, а с февраля 1919 года реальную власть сосредоточил С. Петлюра). Однако эта государственность оказалась ещё слабее, чем даже УНР времён Центральной Рады, а контролируемая Директорией территория была крайне незначительной: под ударами красных, белых, махновцев и поляков она сокращалась до границ нескольких волостей Правобережья. Власть в южнорусских губерниях в 1919 году менялась с калейдоскопической скоростью. Тем не менее, именно Директория постаралась воплотить в жизнь идею «соборности» украинских земель, торжественно провозгласив 22 января 1919 года о соединении УНР и Западноукраинской народной республики (ЗУНР).

Галицийский регион

Как видим, в австро-венгерских землях тоже возникла своя «Украина». Поражение в войне германского блока и геополитические планы стран-победительниц предопределили «расчистку» Центральной Европы для британского и французского влияния. Это означало распад Австро-Венгрии на ряд новых, скроенных по этническому принципу и заведомо слабых государств (благо, что почва для такого разделения в Дунайской империи имелась давно). Старт «параду суверенитетов» в середине октября 1918 года дали чехи, и процесс пошёл. Самоопределяться пришлось и населению русинских земель – Галиции, Буковине, Карпатской Руси и Лемковщины (узкого клина по северным склонам Карпат, протянувшегося от Галиции на запад и населённого лемками).

Инициативу проявили тамошние украинские националисты, 18 октября ими была сформирована Украинская национальная рада во главе с Е. Петрушевичем. 1 ноября император Австро-Венгрии Карл I своим манифестом узаконил право народов страны на создание национально-территориальных автономий. Однако уже в начале украинцы упустили инициативу. Местные поляки, до сего момента представлявшие господствующую этническую группу края, при поддержке возрождающейся Польши повели борьбу за Галицию, поскольку считали её частью Польши. Они сформировали свои органы власти. На 2 – 3 ноября было намечено восстание. Чтобы упредить их, в ночь на 1 ноября «украинцы» (но не Рада, а представители военных кругов и националистических «Сечевых стрельцов») силой установили свою власть в Галиции. Но государственность представителями украинских партий и организаций была провозглашена лишь 13 ноября. Ею стала Западно-Украинская народная республика. Этим названием подчёркивалось, что она является частью «соборной Украины». Поляки сдаваться не собирались и установили контроль над важным стратегическим пунктом Перемышлем и главным городом Галиции – Львовом.

Почему тамошняя республика оказалась «украинской»? На самом деле её «национальность» не была предопределена: в иных условиях она вполне могла носить название, к примеру, Галицко-русской народной республики. Начиная со второй половины XIX века и до начала Первой Мировой войны в Галиции и на Буковине среди русинского населения были представлены две идентичности: общерусская, по которой русины являлись частью общерусской нации (наравне с великоруссами, малоруссами, белоруссами), и украинская, считавшая их частью украинской нации. Долгое время именно галицко-русское движение было более распространённым и сильным. Но поддержка и симпатии австрийских властей (центральных и местных) были на стороне украинского движения. Галицко-русские деятели ориентировались (прежде всего, в культурном отношении) на Россию и Русский мир, а украинские – на Вену, выступая её союзником в борьбе с Россией и галицко-русским движением.

Накануне и особенно во время Первой Мировой войны галицкое русофильство как реальная сила было в значительной степени организационно и физически уничтожено австрийскими властями и военными при активнейшем участии украинских националистов. Таким способом последние добились ликвидации своего врага и конкурента. Поэтому именно украинские националисты стали теми, кто оказался в состоянии возглавить борьбу за государственность в условиях, когда австрийский «хозяин» исчез. А поскольку борьбу ЗУНР повела против Польши и поляков, ей была обеспечена народная поддержка. Это способствовало укреплению в крае позиций украинства (и украинской идентичности), его образа как народного защитника.

Но объяснялась эта поддержка именно антипольской направленностью борьбы. Не случись геноцида галицко-русского народа, не пади в 1917 году русская Россия, такую же борьбу за независимость повели бы сторонники общерусской идентичности, и получили бы никак не меньшую поддержку. И в Галиции и на Буковине укрепилась бы именно эта идентичность.

А примеры самоопределения на общерусской основе были. Так, 5 декабря 1918 года на Лемковщине была образована Русская Народная республика лемков.

Созданная по народному волеизъявлению (500 делегатов представляли 130 сёл региона) и возглавляемая русофилами (Я. Кочмарчиком, М. Юрчакевичем), республика видела себя в составе демократической России. Когда стало понятно, что это нереально, а большевики заняты созданием «Украины», они переориентировались на Чехословакию. РНРЛ просуществовала больше года, после чего была захвачена Польшей. Ситуация на бывшем венгерском Подкарпатье вообще сильно отличалась от того, что имело место в австрийских Галиции и Буковине. Адептов украинства там было крайне мало, и её самоопределение в итоге пошло по пути создания «неукраинской» Подкарпатской Руси и затем интеграции её в состав Чехословакии. Поэтому австрийским «украинцам» пришлось самоопределяться в границах лишь Галиции и Буковины.

Хотя республика называлась «западноукраинской», свои собственные интересы и задачи её деятелям были гораздо ближе, чем дела на «большой Украине». Тем более, что гетманская Держава, в виде которой та тогда существовала, к осени 1918 года проделала эволюцию от «украинской» державы до державы – «собирательницы всей белой России». По крайней мере, об этом заговорил сам Скоропадский, надеясь опереться на «белый актив», когда немецкая поддержка стала таять. К тому же, неурегулированность послевоенного европейского устройства и продолжающаяся гражданская война в России делала любой вариант решения территориального вопроса – в пользу ли соборности или самостоятельности – крайне ненадёжным и чреватым ухудшением отношений (с Антантой, особенно с Францией, белой или красной Россией, Польшей) или вообще втягиванием в российскую смуту.

В Галиции тоже началась война – между ЗУНР и воссозданной Польшей и местными поляками. Именно это обстоятельство заставило галичан искать союзника в лице своих идейных братьев – российских «украинцев» и созданной Директорией новой УНР. Тем более, что идея «соборности» была весьма удобной: Западу её можно было предъявить как местную вариацию «права наций на самоопределение», выдвинутую в качестве одного из главных положений послевоенного мироустройства президентом США В. Вильсоном (на просторах России её активно насаждали Ленин и большевистское правительство).

1 декабря делегации ЗУНР и Директории УНР подписали предварительный договор – «протокол о намерениях» слияния обоих государств в одно. При этом подчёркивалось, что в составе этой Украины ЗУНР получит территориальную автономию по причине её социальных, правовых и культурных отличий, сложившихся исторически . Сам договор о слиянии был утверждён делегацией ЗУНР и властями УНР 22 января 1919 года и одобрен созванным Директорией Трудовым конгрессом. ЗУНР была переименована в Западную область УНР, а состав Директории пополнился президентом ЗУНР – Петрушевичем.

Но глубокие исторические, социальные и культурные различия, на которые указывала делегация ЗУНР, их разное геополитическое положение и устремления очень скоро фактически похоронили этот акт. Уже к апрелю в распоряжении Директории остался лишь небольшой участок Волыни: с востока стремительно наступали красные, а с запада – поляки. К весне следующего года захватили часть Волыни и Галиции, вели наступательные бои в Белоруссии.

Польский фактор, послуживший сначала причиной сближения галичан и Директории, позже предопределил их размежевание и провал проекта под названием «соборная Украина». Для галичан (причём всех, а не одних только адептов украинской идентичности) Польша, стремившаяся их поглотить и ассимилировать, была тогда врагом номер один. Директория же, главным врагом считавшая Россию (белую и красную), видела в поляках союзника и была готова пожертвовать Галицией во имя своих целей. Поэтому галичане и Директория действовали вразнобой, неофициально ведя собственные линии в отношении поляков, белых, красных и Антанты. Поводом к открытому разрыву послужили переговоры петлюровцев с поляками. Переговоры закончились подписанием соглашения, по которому Директория получала польскую помощь в борьбе с большевиками в обмен на отказ от Галиции (от лица которой и без согласия её лидеров она вообще-то говорить не могла), а также Холмщины и Западной Волыни (где к тому времени и так уже были поляки).

В апреле 1920 года эта декларация была подтверждена договором  между Польшей и УНР. 20 декабря лидеры галичан разорвали «акт» и восстановили ЗУНР, справедливо обвиняя Петлюру и его сподвижников в сепаратных переговорах и «сдаче» их интересов, фактически означавших выход Директории УНР из договора. Летом 1919 года большая часть Галиции была занята польскими, а южная часть – румынскими войсками (Буковина была занята румынами ещё в январе) и ЗУНР фактически перестала существовать. Её войска – Украинская Галицкая армия (УГА) действовала то в составе деникинских Вооружённых сил Юга России, то в составе Красной Армии. Однако судьба русинских земель бывшей Австро-Венгрии решилась в европейских кабинетах. Согласно Сен-Жерменскому договору (1 сентября 1919 года) Буковина отходила к Румынии, а Подкарпатская Русь к Чехословакии (где должна была получить автономию). Судьба занятой поляками Галиции была решена чуть позже.

Впрочем, в 1920 году судьба Галиции опять могла сложиться по-другому. В апреле 1920 год Польша, оккупировавшая к тому времени половину Белоруссии, Полесье и Волынь, и петлюровцы предприняли наступление по всему советско-польскому фронту. Роль петлюровцев была уже номинальной: они были не равноправными союзниками, наступали с занятых польскими войсками территорий. На несколько дней полякам удалось захватить Киев. Но мощное контрнаступление красных опрокинуло польские войска, и к 15 августа линия фронта проходила уже от Восточной Пруссии на северном участке и далее на юг через предместья Варшавы, Холм и Замостье до Львова и Станислава.

В Галиции (на территории большей части современных Тернопольской и частей Львовской и Ивано-Франковской областей) была образована Галицийская Социалистическая Советская Республика. Она просуществовала всего чуть больше двух месяцев – с 15 июля по 23 сентября 1920 года. Председателем Галицкого ревкома был В. Затонский. Любопытно, что в тот период большевики были склонны считать Галицию самостоятельной национальной единицей, а не «Западной Украиной». Она получила равный с УССР статус, Компартия Восточной Галиции, ранее представлявшая областную организацию КП(б)У, также была «повышена» до самостоятельной и стала равной украинской.

Эта республика не была «украинской» и даже «республикой одной национальности», и по этому аспекту её можно поставить в один ряд с ДКР, Одесской республикой. Конечно, в отличие от них, ГССР была создана «сверху», пришедшими с востока большевиками, хотя почва для неё имелась и в Галиции. В правовом аспекте Галицийская ССР стояла гораздо выше полупризнанных, нежелательных и в конечном счёте табуированных большевистским руководством Донецкой и Одесской республик. Но они были похожи в главном: это были не национальные, а территориальные образования.

«Польский поход» 1920 года рассматривался большевиками как прекрасная возможность поднять революцию в Европе, в первую очередь в Германии и Польше. ГССР должна была стать первым звеном в грядущей и такой, казалось, близкой семье коммунистических республик Европы, объединив трудящихся – русинов, поляков, евреев бывшей провинции Австро-Венгрии. Но факт остаётся фактом: украинскую карту во внешней политике большевики тогда не разыгрывали, как стали это делать в 1920-е.

Но поход окончился провалом: Польша была поддержана Антантой, и польское  контрнаступление отодвинуло фронт далеко на восток, решив не только судьбу мировой революции и характер власти в Советской России, но и судьбу регионов современной Украины. Согласно Рижскому мирному договору, заключённому в марте 1921 года между РСФСР и УССР с одной стороны и Польшей с другой (делегация петлюровской УНР в них даже не участвовала), за Польшей оставались не только Холмщина и Галиция, но и западная часть Волыни и Белоруссии, до 1917 года бывшие российскими. Именно эта граница между Советским государством (с 1922 года – СССР) и Польшей в настоящее время является культурной границей западноукраинского региона. Галиция пребывала в неопределённом статусе, находясь под временным польским управлением. Её официальная передача Польше состоялась по решению Совета послов стран Антанты в 1923 году.

Что же касается УССР, то в её состав, помимо урезанной с запада Малороссии, оказались включены Новороссия, Харьковщина, Донбасс. В 1920 году, в рамках политики расказачивания, большевики включили в состав Украины практически всю территорию последнего. В первой половине 1920-х годов, в ходе длительной борьбы между украинским республиканским руководством и властями нескольких «субъектов» РСФСР часть Донецкого бассейна была возвращена России. Но основная его часть с Юзовкой (Сталино) и Луганском осталась в УССР.

Попытка Артёма и его соратников в конце 1918 – начале 1919 годов возродить советские и партийные структуры ДКР, была пресечена ЦК РКП(б) и лично Лениным и Сталиным (чем были довольны представители советской Украины). 17 февраля 1919 года Совет обороны РСФСР предписал провести ликвидацию «Кривдонбасса» через Бюро ЦК партии. А в мае были пресечены последние попытки самостоятельного участия области в политической и военной сфере . 1 июля 1919 года был принят декрет ВЦИК «О военном союзе республик», в котором в качестве единственной республики Юга России фигурировала только одна Украина.

Мотивировалось всё это «ненужностью» отдельного существования Донбасса в составе России (как оказалось, в составе России вообще). Что бы ни называли большевистские руководители в качестве причины, по которым они отнесли Новороссию, Донбасс и Харьков к Украине, а саму её предпочли видеть не территориальной, а национальной республикой «украинских трудящихся» (по сути, той же «нации», только задрапированной социальными одеждами), суть крылась в космополитическом понимании государственности на просторах бывшей России. И даже не столько в этом (пример ГССР как раз показывает, что строительство мировой республики Советов вполне можно было вести в региональных, а не национальных формах), сколько восходящей ещё к лево-революционному движению XIX века русофобией новых правителей Советской страны. И тем, что они приняли точку зрения украинского движения на проблему идентичности населения Юга России (что так же корнями уходило в XIX век, к возникшему уже тогда симбиозу украинофильства и российского «освободительного» движения).

 

Появление на исторической арене нового национально-политического организма – Украины, да ещё в таких границах, и стало одним из главных итогов того короткого, но бурного периода. Созданные украинским движением формы её существования – УНР и Украинская Держава – пали по целому ряду как внешних, так и, главным образом, внутренних причин. Но сама «Украина» осталась и продолжила существование в виде созданной большевиками УССР. Национальная «форма» этой республики играла роль не меньшую (а в некоторые периоды, например, в 1920 – начале 1930-х годов, и просто огромную), чем советское и социалистическое её «содержание». Результатом стало не только укрепление её государственности, но и создание украинской (пусть и советской) нации и этнократической партийно-советской элиты. В конце XX века, условиях нового масштабного кризиса и распада теперь уже советской государственности, всё это привело к появлению на политической арене Украины как самостоятельного (по крайней мере, формально) государства.

*Доклад  был сделан на расширенном заседании Научного Совета РАН "История международных отношений и внешней политики России " 15 июня 2016 г.