А.А. Жданов – И.В. Сталину, В.М. Молотову (шифром, сверхмолния) "Сегодня 18 января 1945 г. был у Маннергейма... Встреча происходила один на один..."

  

                                             А.А. Жданов                                    К.Г. Маннергейм

  

«Пять трудностей для того, кто пишет правду» 

Пережитая народами историческая эпоха ХХ столетия, с неисчислимыми бедствиями мировых войн и революций, еще должна быть осознана и осмыслена. Ведь историческая действительность намного сложнее, чем мы зачастую предполагаем, а новый опыт неожиданно дает старые выводы. В 1934 г. немецкий прозаик Бертольд Брехт сформулировал «Пять трудностей для того, кто пишет правду». Он должен обладать мужеством, чтобы писать правду, которую везде душат, умом, чтобы обнаружить правду, которую везде пытаются скрыть, умением превращать правду в боевое оружие, способностью правильно подбирать людей, которые смогут применить это оружие. И, наконец, хитростью – чтобы распространять правду среди людей».

Методами исторического исследования невозможно выяснить, что могло бы измениться в истории, если бы было сделано так, а не иначе. Вместе с тем, в мировой истории все тесно связано и переплетено. Манифестом Александра I к населению России от 20 марта (1 апреля) 1808 г. было объявлено о присоединении Финляндии к России в качестве Великого княжества. Русское правительство обязалось сохранять её прежние законы и сейм, определив ее особое положение в Империи.

Русские самодержцы всеми своими действиями подтверждали незыблемость дарованных Финляндии законов, прав и преимуществ, сохраняя финнам в силе традиционные конституционные законы Финляндии, порядок самоуправления, своеобразие местной жизни.

 

                         

  Император Всероссийский Александр I             Фридрихсгамский мирный договор

    стал Великим князем Финляндским            Финляндия вошла в состав Российской

                                                                         империи на правах автономного княжества

 

Символично, что с 1894 г. и по сегодняшний день высится на Сенатской площади в центре г. Хельсинки величественный памятник Императору Всероссийскому, Царю Польскому и Великому князю Финляндскому из династии Романовых Александру II. У подножия пьедестала изображены фигуры, олицетворяющие Закон, Мир, Просвещение и Труд.

 

                            

Исторический рубеж XIX-XX вв. обозначил начало новой исторической эпохи, когда сложилась всемирная система международных отношений во главе с горсткой великих держав, деливших между собой остальной мир. Большинство же народов и государств оказались в сетях экономической и политической зависимости от них. Но действие рождает противодействие, и другой стороной той же эпохи стало появление демократических и социалистических сил и движений, направленных в конечном счете, на разрушение системы господства и подчинения.

                              Манифестация в Гельсингфорсе (Хельсинки) 18 июня 1917 г.

 

«За большими хищниками плетется и белофинляндский медведь» 

В 1917 г. мировая история сделала резкий поворот.  Все изменилось и в Российской Империи, на несколько десятилетий она уступила место новому государственному образованию. В 1917 г.  Ленин и его ближнее окружение предоставили независимость от России Великому Княжеству Финляндскому. С тех пор Россия и Финляндия пошли своими путями.

 Новая Советская Россия для одной части финнов была символом всего самого плохого, другие, их стали называть «красными финнами» – восторгались новой Россией. 31 января 1924 г. в связи со смертью Ленина в Исполком Коминтерна, ЦК РКПБ в адрес – Н. Крупской и Марии Ульяновой в Москву поступило письмо от  группы финских рабочих коммунистов (эмигрантов), находившихся на Дальнем Востоке (они были высланы за убийство): Кубяк, Вяйне Пуке, Отто Палхо, Ф. Кирияйнен)^[i] следующего содержания: «Гудки Красной Армии и фабричные гудки СССР говорят сегодня о кончине великого вождя мировой пролетарской революции любимого пролетариатом и беднейшим крестьянством – Владимира Ильича... Правительства капиталистов разных стран спешат с официальными соболезнованиями по поводу потери вождя пролетариата. За большими хищниками плетется и белофинляндский медведь. А лучшие сыны финляндского пролетариата сидят в тюрьмах белой страны, … грядущая революция в Финляндии, как и в других странах, победит под знаменем ленинизма, при непосредственном руководстве Коминтерна. Революция – паровоз истории, говорил когда-то Карл Маркс. Коминтерн – машинист этого мощного паровоза, добавил наш Владимир Ильич»^[ii].

Можно обратить внимание и на следующее документальное свидетельство. 10 июля 1941 г. фельдмаршал Маннергейм уже после начала войны против СССР обратился со следующими словами к народу:

«Во время освободительной войны 1918 г. я обещал карелам Финляндии и Беломорья, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободными. Я поклялся в этом от имени финской крестьянской армии, надеясь на мужество ее солдат и на самоотверженность женщин Финляндии. Двадцать три года Беломорье и Олония ждали выполнения этого обещания. Опустевшая после доблестной зимней войны финская Карелия полтора года ждала нового рассвета. Бойцы освободительной войны, славные участники зимней войны, храбрые мои солдаты! Новый день наступил. Карелия поднимается, в ваших рядах маршируют и ее батальоны. Свободная Карелия и Великая Финляндия мерцают перед нами в огромном водовороте всемирно-исторических событий. Да позволит финской армии провидение, направляющее судьбы народов, выполнить данное мною карельскому племени обещание. Солдаты! Та земля, на которую вы вступаете, святая земля. Она пропитана кровью и страданиями нашего племени. Ваши победы освободят Карелию, ваши дела принесут Финляндии великое, счастливое будущее»^[iii]. |

 

ХХ век: три великих противостояния СССР и Финляндии

ХХ век определил отношения России и Финляндии, как это терминологически принято в историографии, «тремя великими противостояниями», ставшими вехами в национальной памяти народов: войной 1918 г., в конечном счете,  принявшей характер гражданской войны белых и красных и определившей отношения социальных классов внутри страны на долгие годы; 1939 годом – когда секретный протокол к договору двух тоталитарных государств, ставший возможным при попустительстве лидеров других великих держав непосредственно касался и судьбы Финляндии, теперь практически отходившей в зону советских интересов, и конечно, «Войной-Продолжением» в рамках Второй мировой войны, в ходе которой столкнулись интересы великих и малых держав.

Для маленькой нации эти войны были огромным опытом, шоком, последствия которого были значительны, и повлияли на интерпретацию истории. Знаток военно-политической истории ХХ столетия, профессор Тимо Вихавайнен высказывает такое суждение: «Каждая из этих войн традиционно трактовалась для финской стороны как борьба против России (Советского Союза), борьба за жизнь и смерть, за выживание родной страны. Каждая из этих войн, оставила в национальной памяти России и Финляндии тяжелые последствия, хотя, особенно для финляндской нации остается по-прежнему судьбоносным событием, огромной национальной значимости. Уникальность же «Зимней войны» очевидна и ее важность всегда признавалась и признается всеми.

 «Это не была «нормальная» война. Она начиналась и кончилась в неожиданном порядке. Внутри страны она «соединила» финское общество. Сторонами этой войны были только Финляндия и Советский Союз. Вклад союзных держав, особенно их косвенное влияние для достижения мирного договора могло быть решающим, но активно в этой неравной борьбе участвовали только два соседа: Финляндия и СССР. Последствия этой войны имели очень большое значение для будущих судеб Финляндии».

                                             Тимо Вихавайнен. Москва 21.06. 2011 г.

Член-корреспондент РАН, профессор А.Н. Сахаров подчеркивает, что в современной историографии, российской и финляндской, достаточно спорным среди оценок историков остается факт вступления Финляндии в войну с точки зрения временного отрезка. Так, финляндская историография в преимущественной своей части подчеркивает факт вступления финнов в войну 1941-1944 гг. только после 25 июня (как спровоцированная советскими бомбардировками), российские историки, также в своем большинстве, опровергают этот тезис, настаивая на более раннем вступлении финской стороны в противоборство с СССР.

 

 

                                              Член-корреспондент РАН А.Н. Сахаров

                                                выступает с докладом «О характере

                                               войны 1941-1945 гг.» в русском кружке

                                                 Хельсинкского университета 2011 г. 

Но есть еще значительный пласт недостаточно проанализированных в современных исследованиях источников финского происхождения (трофейных). Именно эти материалы практически неопровержимо свидетельствуют о заблаговременно спланированной и организованной подготовке Финляндии к войне, о ее тесном сотрудничестве и военной кооперации с германской стороной. Еще недостаточно прослежена роль в этой подготовке шведской стороны, прикрывавшейся лукавым нейтралитетом.

Противоречивым аспектом в исследованиях т.н. финской темы является вопрос о территориальных претензиях обеих сторон друг к другу, не уходит из исследований также и проблематика т.н. идеи создания «Великой Финляндии», достаточно спорно воспринимается в историографии тезис об «освобождении» карельских соплеменников». С тематикой трех войн связана т.н. гуманитарная составляющая истории войн, прежде всего, наличие в результате военных действий значительного числа военнопленных и советских солдат и финнов, судьбы которых в большинстве своем оказались драматическими.

 

Маннергейм: «Я …убедился, что оборонительные линии против СССР бесполезны, если нет хороших отношений…»

В современной России неоднозначно было воспринято открытие 16 июня в Санкт-Петербурге на Захарьевской улице, на доме 22 мемориальной доски фельдмаршалу Г. К. Маннергейму. На деле получилось, что фигура Маннергейма сразу же ожесточила и без того ментально расколотое российское сообщество, вызвало негодование ветеранов.

 

Церемония открытия мемориальной доски 

Профессор Охто Маннинен объяснил происходившее следующим образом: «Для Финляндии Маннергейм исторический герой — это логично и понятно. Если же посмотреть глазами петербуржцев, то здесь, конечно, всё будет не так очевидно. Другое дело, что мемориальные доски, как мне кажется, ставятся не хорошим или плохим людям, а историческим героям, большинство из которых по определению противоречивы».

В российских архивах сохранились свидетельства о взаимоотношениях Маннергейма, ставшего в августе 1944 г. президентом Финляндии, и Ждановым, достаточно жестко пытавшимся проводить курс на советизацию Финляндии. Обратимся к некоторым историческим фактам, подкрепленным историческими документами и свидетельствами этих двух персоналий.

2 сентября 1944 г.  Маннергейм направил письмо Гитлеру с официальным предупреждением о выходе Финляндии из войны.

3 сентября – финны начали перебрасывать войска с советского фронта на север в районы Каяни и Оулу, где находились немецкие части. Одновременно практически с 7 сентября финны начали эвакуацию населения с севера страны на юг и в Швецию.

15 сентября немцы после отказа финнов сдать остров Гогланд, предприняли силовые попытки его захвата. Началась т.н. Лапландская война.

В Проекте Заявления А.А. Жданова – Маннергейму (Сентябрь 1944 г.) были жестко сформулированы следующие требования:

 «[…] Финское правительство и Главное Военное Командование Финляндии обязаны в течение 48 часов со дня вручения настоящего заявления представить через меня Союзному (Советскому) Главнокомандованию конкретный план операций финских войск по разоружению немецких вооруженных сил, находящихся еще в Финляндии, а также дислокацию финских войск, которым будет приказано немедленно приступить к разоружению немецких войск. План должен предусматривать немедленные операции на всей территории Финляндии, а также в области Петсамо, с указанием, какие финские части и подразделения, в каком количестве и под руководством каких финских офицеров. проводятся и будут проводиться против немцев для их разоружения.

2. Финское правительство и Главное Военное Командование Финляндии обязано в тот же срок передать Союзной Контрольной Комиссии для представления Союзному (Советскому) Главнокомандованию все сведения о немецких вооруженных силах и планах германского командования, а также схемы, карты и всю оперативную документацию, относящуюся к действиям немецких вооруженных сил.

3. Главное Военное Командование Финляндии обязано принять в количестве, которое для этого потребуется, советских офицеров в качестве представителей Союзной Контрольной Комиссии при соответствующих частях финской армии – для контроля над выполнением настоящего обязательства по разоружению личного состава немецких войск и передаче их в качестве военнопленных.

4. Главное Военное Командование Финляндии обязано впредь ежедневно информировать меня или моего заместителя о ходе разоружения немецких войск […]^[iv].

В письме-предупреждении Жданова – Маннергейму, датированным октябрем 1944 г., фиксировались следующие требования к финской стороне:

- Союзная Контрольная Комиссия располагает фактическими данными, что выполнение статьи 2 Соглашения о перемирии по-прежнему протекает явно неудовлетворительно. Намеченная Вами операция по окружению и ликвидации немецкой группировки в районе южнее Рованиеми практически не осуществлена, так как основные силы противника, прикрываясь мелкими арьергардами, более или менее беспрепятственно и без сколько-нибудь существенных потерь фактически отошли к северу.

Частные успехи финских войск в боях по овладению гг. Торнио и Кеми не были развиты, несмотря на имевшиеся к тому возможности, в общий успех. Наоборот, благоприятные условия, создавшиеся для финских войск, не были использованы и боевое напряжение войск было сведено к минимуму. В настоящее время некоторые соединения финских войск вовсе не имеют соприкосновения с противником, а другие соединения, несмотря на слабое сопротивление немцев, продвигаются вперед крайне медленно.

При действиях группы Лагуса неоднократно (11 октября в Юли-Портимоярви и 14 октября в районе Тайпале) создавались весьма благоприятные условия для полной ликвидации фактически окруженных частями группы Лагуса немецких подразделений. Однако в обоих случаях по совершенно непонятным причинам немцам удалось безнаказанно выйти из окружения. До сего времени, несмотря на наличие всех к тому возможностей, ни главная квартира, ни Управление Ш АК не установили действительную группировку немецких войск, между тем, как всем известно, что знание противника и его намерений есть элементарное условие успеха всякой операции. Сосредоточение финских войск, определенных вашими приказами, до сего времени не закончено. Несмотря на первостепенную важность задачи по разоружению и интернированию немецких войск для Финляндии контроль Главной Квартиры за действиями войск на Севере явно недостаточен и ответственных представителей Главной Квартиры в соединениях и частях до сего времени не появлялось.

Вопреки требованиям статьи 2 соглашения о перемирии, финское военное командование до сих пор практически не приступило к передаче Союзному Главнокомандованию военнопленных немцев. В то же время, согласно имеющимся в Союзной Контрольной Комиссии данным, содержание немецких военнопленных по режиму и условиям содержания резко отличается от режима и условий, в которых содержались и содержатся советские военнопленные даже после перемирия в сторону явных привилегий для немцев: предоставление им лучших помещений в г. Кеми, освобождение от работы и предоставление немцам возможности использовать время по собственному усмотрению. Попустительство в части организации охраны, при весьма странных обстоятельствах совершился массовый побег всего состава раненых и обслуживающего персонала немецкого госпиталя из Торонто на территорию Швеции в Хапаранда и т.д. до сих пор не установлено сроков по выполнению тех или иных как оперативных, так и тактических задач, что является тем более недопустимым, что Финляндия связана, согласно условиям перемирия, определенными сроками демобилизации армии.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что финское военное командование не выполняет принятых им на себя обязательств по разоружению немецких войск и нарушает неоднократные заверения, данные им по этому вопросу. В силу этого я настаиваю, чтобы в течение двух суток со дня вручения настоящего заявления финским Главным Командованием были приняты надлежащие меры по решительной организации действий финских войск по разоружению и интернированию немецких вооруженных сил, и чтобы в этот же срок были представлены мне объяснения по существу всех вопросов, изложенных в настоящем заявлении.

Я должен предупредить вас, Господин Президент и Главнокомандующий, что если настоящее заявление не будет выполнено Финским Правительством и Главным Военным командованием Финляндии, то Союзное (Советское) Командование вынуждено будет принять меры, которые оно сочтет необходимым.

Председатель Союзной Контрольной Комиссии генерал-полковник Жданов^[v].

В этом же месяце состоялась еще одна беседа Жданова с Маннергеймом, в ходе которой 

«…Маннергейм сообщил, что части Красной Армии начали наступление в районе Суомуссаальми и что, по его мнению, наступление в этом направлении не даст результата и будет таким же преследованием, какое ведут финские войска.  «Вы будете идти вслед за немцами, и собирать шапки. По моему мнению, наступление лучше всего начать на севере и тогда легче можно бы достигнуть результата». Он был явно обеспокоен наступлением частей Красной Армии в районе Суомуссальми и всячески старался убеждать, что такое наступление не даст эффекта и что, по его убеждению, лучше начать наступление значительно севернее этого района^[vi]».

В архиве сохранилась запись беседы в Хельсинки Жданова с Маннергеймом от 7 октября 1944 г. и продолжавшаяся два с половиной часа, на ней присутствовал генерал-лейтенант Савоненков и генерал от инфантерии Вальден. Тест документа воспроизводит следующие важные стороны советско-финляндских переговоров:

«После обмена любезностями тов. Жданов указал Манннергейму, что операции финских войск на севере Финляндии развиваются крайне медленно и что финская армия, которая прекрасно умеет воевать, не показывает сейчас на севере своего мастерства в боях против немцев, не видно пока конкретных результатов. Маннергейм пространно и многократно старался убедить, что он делает и будет делать все возможное для выполнения Соглашения о перемирии, но что русские судят о маленькой бедной Финляндии по своему гигантскому размаху. По его словам, сейчас на севере идут ожесточенные бои и для разоружения немецких войск требуется время [...] Медлительность военных действий на севере Финляндии Маннергейм объяснил недостаточностью сил, в особенности же мало механизированных и подвижных частей [...] Тов. Жданов указал, что мы не будем возражать против применения финскими войсками авиации в борьбе против немцев на Севере Финляндии [...]

(Тов. Жданов говорил:) Необходимо решать ближайшую задачу по активизации боевых операций финских войск против немцев. На некоторых участках фронта бои затихли, и это может только облегчить положение немцев, которые не преминут воспользоваться пассивностью финских войск.

Маннергейм заявил, что сейчас он активизировать боевые действия в направлении Рованиеми не может из-за нехватки людей и что теперешнее затишье входит в его оперативный замысел до подхода достаточных для активных действий сил.

На возражения т. Жданова и на его указания, что нет результата от боевых действий финнов на севере, Маннергейм снова сослался на бедность Финляндии и привел телеграмму Николая II Куропаткину в период русско-японской войны: «Хватит терпения, больше умения, берите уроки у генерала Куроки» и указал, что надо терпения, хотя и не столько сколько у Куропаткина, для достижения результата.  Зимой финны могли бы лучше действовать, но, чтобы иметь сейчас результат, надо многое сделать, а это займет время. Маннергейм обещал сделать все возможное для активизации боев на севере Финляндии, но просил, чтобы зря не отвлекали его помощников вызовами в Союзную Контрольную Комиссию. При этом привел пример, когда генерал-майор Савоненков вызвал генерал-квартирмейстера финской армии генерал-лейтенанта Айро, который, потеряв целые сутки, так и не смог встретиться с представителем Союзной Контрольной Комиссии [...]... Просим учесть, что начальник Генштаба генерал Хейнрикс сейчас страшно болен и поэтому отсутствие помощников затрудняет ему руководство боевыми операциями. 

Тов. Жданов обещал урегулировать этот вопрос [...] …Маннергейм указал, что никаких военных или иных соглашений между Германией и Финляндией не существовало и что немцы не информировали финнов, так же, как и финны не информировали немцев о своих планах и намерениях и что они узнавали об этом только задним числом или же по ходу действий и потому он считал, что советскому командованию все это хорошо известно. Немцы начали настаивать на заключении соглашения только после того, как Финляндия затребовала условия мира и вела переговоры с СССР [...]

Далее Маннергейм рассказал, что соглашение Рюти - Риббентроп вызвало возмущение, в результате чего произошла   смена правительства, а потом и президента. Тов. Жданов указал, что в частности финны должны знать план окружения Ленинграда двумя кольцами [...]

Тов. Жданов указал Маннергейму на недобросовестное выполнение соглашения о перемирии финской стороной, которая увозит оборудование и имущество с оставляемой финнами советской территории. Маннергейм обещал принять меры во избежание подобных недоразумений и просил назначить комиссию из представителей обеих сторон по разрешению различных имущественных претензий, как это имело место летом 1940 года.

Ссылаясь на пример Гогланда, который немцы пытались захватить, Маннергейм выразил мнение, чтобы до окончания войны Аландские острова не были бы разоружены, и чтобы для их защиты оставались бы там финские войска. Тов. Жданов указал, что это противоречит соглашению, и что в настоящее время нет в этом необходимости. Если учесть, что Красная Армия гонит немцев из Прибалтики к югу, к Пруссии. Ссылаясь на газетную информацию, Маннергейм спросил, где сейчас финские военнопленные и что, по его мнению, следует решить вопрос о месте сосредоточения военнопленных с целью обмена. Он предложил вывести советских военнопленных через Ханко в Эстонию, что было бы удобно для финнов. Тов. Жданов указал, что обмен военнопленных будет происходить в Энсо и Вяртсиля и что для удобства этого следует соединить железные дороги с тем, чтобы облегчить перевозку имущества и людей, подлежащих обмену.  Маннергейм обещал дать соответствующие указания. Маннергейм просил дать классификацию товаров, которые требуются от Финляндии в счет репарации, так как они должны уже начать их поставку, учитывая, что им надо перестроить промышленность и что в связи с демобилизацией появится безработица, появление которой можно смягчить советскими заказами. Тов. Жданов выразил готовность встретиться по этому поводу в любое время с теми представителями, которых финляндская сторона назначит для этой цели^[vii]».

 

Новая встреча Жданова с Маннергеймом (была передана в Москву шифром и сверхмолнией) происходила уже 18 января 1945 г Текст переговоров выявил следующие важные обстоятельства:

«Сегодня 18 января был у Маннергейма… Встреча происходила один на один и продолжалась около двух часов. Я начал беседу с того, что в связи с известным обменом письмами по вопросу о переводе береговой обороны и флота Финляндии на мирное положение, я хочу сделать ему важное заявление. Не зная еще, что я скажу, Маннергейм взял слово для объяснения мотивов, послуживших основой его последних писем в Союзную Контрольную Комиссию. Смысл его объяснений сводился к тому, что Союзная Контрольная Комиссия, требуя частичного разоружения береговой обороны Финляндии, видимо, прошла мимо или отнеслась с иронией к его доводам об общих интересах Финляндии и СССР по береговой обороне северного побережья Финского залива. Он же, Маннергейм, исходит из того, что после 250 лет вражды между Финляндией и Россией наступило время произвести коренной поворот в отношениях между обоими государствами. Создалась совершенно новая обстановка, при которой Финляндия должна понять, что ей надо бросить оборону на Востоке и обороняться только на западе. Я, говорил Маннергейм, убедился, что оборонительные линии против СССР бесполезны, если нет хороших отношений. Не только на море, но и во всех областях обороны у Финляндии и у СССР есть общий интерес, заключающийся в том, что финляндский [тет-де-пон] укрепление в военном деле был защищен от нападения извне – будь то Германия, будь то другое государство. Я уже приказал снять пушки с внутренних озер, где у меня проходит тыловой рубеж, предназначенный для обороны против СССР.

Затем Маннергейм пустился в объяснения своего поведения в 1939 г. перед зимней войной, которой он, якобы, не хотел, как и войны 1941-1944 гг., в благоприятном исходе которой для Финляндии он, якобы, сомневался еще до ее начала, перешел затем к отношениям с Союзной Контрольной Комиссией и всячески заверял в искренности и лояльности как своей лично, так и финского народа в отношениях к СССР... Я сказал, что мы согласны с его письменными предложениями о морской обороне, требуя, однако уточнения количества крупной береговой артиллерии калибра до 235 мм западнее от Порккала-Удд, которое Маннергейм намерен оставить. Далее я сказал, что его соображения об общих интересах Финляндии и СССР по обороне финского плацдарма от германской агрессии справедливы и отвечают интересам безопасности СССР на северо-западе и на этом основании мы бы не возражали, если бы у нас установилось военное сотрудничество не только на море, но и на суше. При этом желательно знать, как понимает Финляндия пределы этого сотрудничества. К такой постановке вопроса Маннергейм был, видимо, совершенно не подготовлен и перепугался. Он сказал, что сотрудничество на суше может потребовать пропуска советских войск на финскую территорию, а финский народ плохо относится к факту пребывания иноземных войск на финской территории. Он расспрашивал, не противоречит ли военное сотрудничество суверенитету и нейтралитету Финляндии. Я ответил, что нет.

Он спросил далее, какие имеет СССР типичные договора о сотрудничестве? Я сослался для примера на договора с Францией и Чехословакией. Маннергейм сказал, что для первого шага он бы хотел ограничиться сотрудничеством по береговой обороне. А на суше он хотел бы защищаться один. Что было бы плохого для СССР, если бы Финляндия за счет сокращения линии обороны на востоке и береговой линии обороны восточнее Порккала-Удд, высвободила силы для обороны с запада, включая вооружение Аландских островов? Тогда вы имели бы на своем правом фланге страну, умеющую обороняться, которая, обороняя себя сама, обороняла бы косвенно и вас. Может конечно возникнуть случай, когда Финляндии будет угрожать смертельная опасность, и в этом случае Финляндию мог бы поддержать только СССР. 

Я заметил, что сил одной Финляндии для обороны против армии вторжения и, следовательно, для обеспечения прочной безопасности, не хватит, чему учат опыт и уроки той войны. Если к идее более широкого сотрудничества Финляндии с СССР в ее конкретном, а не в отвлеченном выражении с его, Маннергейма, стороны нет сочувствия, и он к ней относится с подозрением, то я готов отозвать свое предложение и более к нему не возвращаться и что такие предложения делаются только один раз. Тогда Маннергейм заявил, что он просит дать ему возможность и время подумать и посоветоваться с близкими людьми, в частности, с Паасикиви, что вопрос слишком серьезен, что он к нему не подготовлен и т.д., и что он хочет вернуться к этому вопросу. На это я дал ему согласие. В заключение он просил меня прислать ему тексты договоров СССР с Чехословакией и Францией, что я ему обещал. Прошу ваших указаний. А. Жданов^[viii].

 

По результатам беседы, сообщенной в Москву, Жданов как бы неожиданно получил резкую критику в свой адрес от Молотова в направленной срочно из Москвы в Хельсинки шифровке. Это зафиксировано в сохранившейся шифрограмме, отмеченной предупреждениями: «совершенно секретно, снятие копий воспрещается, молния, вне очереди».

 

«В своей беседе с Маннергеймом Вы погорячились и забежали вперед. Вам было поручено сообщить Маннергейму о нашем согласии на его предложение о военном сотрудничестве в морской области и спросить, как он мыслит пределы сотрудничества, после чего Вы должны были сообщить нам результаты Вашего зондажа.

А Вы вместо этого забежали вперед и вознамерились в одной беседе решить все вопросы. Выходит, что не Маннергейм просит у нас сотрудничества, а мы у него просим сотрудничества, и притом расширенного. Вы не учли даже такого простого факта, что мы не можем сейчас заключать с финнами пакт, вроде пакта с Чехословакией или Францией, так как Финляндское правительство еще официально не признано ни нами, ни союзниками. Поэтому никакого официального пакта мы пока не можем иметь с Финляндией. При новой встрече с Маннергеймом сначала слушайте его, а потом в случае необходимости, разъясните ему, что заключение пакта, аналогичного с чехословацким, представляет музыку будущего, так как оно возможно только после того, как будут полностью восстановлены дипломатические отношения между СССР и Финляндией.

Далее, спросите Маннергейма, как он конкретно мыслит сотрудничество по береговой обороне в районе западнее Порккала-Удд, распространяется ли это сотрудничество также на военно-морские силы обеих сторон. При этом руководствуйтесь тем, что главная Ваша задача на данном этапе заключается в том, чтобы выяснить позицию Маннергейма, а не пугать его радикальным предложением. 20.1.1945 Молотов Верно: подпись^[ix].

22 января 1945 г. датирована очередная полуторачасовая беседа Жданова и Маннергейма, о чем также сохранилась шифровка следующего содержания:

«Сегодня был у Маннергейма. Разговор продолжался около полутора часов. Беседу Маннергейм начал с замечания, что вопрос о возможности широкого военного сотрудничества между Финляндией и СССР очень заинтересовал как его, Маннергейма, так и Паасикиви, с которым он имел разговор, и что он хотел бы иметь мое мнение о целесообразности вовлечения в предварительное обсуждение этого вопроса также правительства и сейма. Он добавил также, что трактовка вопросов военного сотрудничества в советско-чехословацком пакте представляется ему более жизненной и конкретной, чем в советско-французском пакте, поскольку между СССР и Чехословакией имеется общая граница.

Я ответил Маннергейму, согласно вашим указаниям, что заключение между Финляндией и СССР пакта, подобного чехословацкому, представляет музыку будущего, так как оно возможно только после того, как будут восстановлены полностью дипломатические отношения между СССР и Финляндией. Маннергейм ответил, что он, конечно, понимает, что Финляндия, как страна, находящаяся под надзором и наказанием, может думать о другом типе отношений с СССР лишь как об отдаленном будущем. Однако видно было, что он был сильно разочарован моим ответом.

Далее я спросил Маннергейма. Как он конкретно мыслит сотрудничество по береговой обороне в районе западнее Порккала. Он ответил, что как уже он излагал в записках и в прошлой беседе, он считает, 1) что иметь сильную и способную отразить десант противника береговую оборону в районе западнее Порккала в интересах не только Финляндии, но и СССР и что это и есть сотрудничество.

2) что, если Союзное Командование согласно, он, как предлагал и ранее, готов помогать обороне Порккала огнем своих батарей, расположенных к западу от Порккала.

Я задал вопрос, как смотрит Маннергейм на возможность прикрытия береговой артиллерией Финляндии в районе к западу от Порккала якорных стоянок нашего флота в Або, Ханко и др. местах, шхерных коммуникаций нашего флота, а также на возможность поддержки операций нашего флота в районе действия финской береговой артиллерии.

Маннергейм ответил, что якорные стоянки нашего флота он, безусловно, будет прикрывать, что он будет прикрывать шхерные коммуникации нашего флота и поддерживать операции нашего флота, однако то и другое в пределах территориальных вод Финляндии. Если же ему разрешит парламент, то он, Маннергейм готов идти на договор об открытии огня и вне территориальных вод, однако своей властью, как президент и главком оборонительных сил Финляндии, он сделать этого не может.

Далее я поставил Маннергейму вопрос распространяется ли сотрудничество также и на военно-морские силы обеих стран. Маннергейм ответил, что он уже дал согласие на участие финского флота в тралении мин в Финском заливе. Что же касается других вопросов сотрудничества военно-морских сил, то он, затрудняется сказать что-либо, так как его флот слишком слаб и кроме броненосца береговой обороны «Вайнемайнен» не имеет в своем составе каких-либо кораблей, имеющих значение. Маннергейм добавил, что флотом своим они занимаются мало и он плохо обучен. Сам Маннергейм не подготовлен к поставленному вопросу, но даст указания командующему военно-морскими силами Финляндии Сундману подготовить вопросы о возможных формах сотрудничества финского флота с советским. В разделе беседы о сотрудничестве военно-морских сил Маннергейм несколько раз намекал на то, что ему было бы легче что-либо предложить, если бы цели сотрудничества на море определились общим соглашением. На этом беседа закончилась. Маннергейм сильно нервничал, желая видимо продолжать разговор на более общие темы. Прошу указаний, как действовать дальше». А. Жданов^[x].

Такие источники как записи бесед, встреч переговоров председателя СКК Жданова, ближайшего его окружения и высокопоставленных военных, военно-морских и дипломатических чинов с маршалом Маннергеймом являются первичным источником и в конкретных записях воссоздают все особенности решения важнейших проблем последствий войны и послевоенного урегулирования. Финляндии пришлось принять следующие советские условия: возврат к границам 1940 года с дополнительной уступкой СССР сектора Петсамо;  сдача СССР в аренду полуострова Порккала (расположенного вблизи Хельсинки) сроком на 50 лет (возвращён финнам в 1956 г. Н.С. Хрущевым); предоставление СССР прав транзита войск через Финляндию; репарации в размере 300 млн долларов США, которые должны были погашаться  поставками товаров в течение 6 лет.

 

***

 

                                          Директор Института национальной памяти

                                                            Л.П. Колодникова

Более 20 лет мне пришлось работать в качестве Ученого секретаря международной комиссии историков России и Финляндии по разработке трудных вопросов и актуальных проблем, участвовать в подготовке совместных научных трудов историков обеих стран, координировать документальные проекты, направленные на изучение все еще малоизвестных страниц в отношениях России и Финляндии. Исторические уроки свидетельствуют о нецелесообразности, строя межгосударственные взаимоотношения, вставать на путь исторических обид, нанесенных в прошлом веке народам правившими режимами как великих, так и малых держав, преследовавшими свои властные геополитические интересы. «Это не значит, что мы должны себя держать малодушно и молчаливо в грядущем концерте дипломатических собеседований, но увлечь себя до готовности рисковать войною мы права не имеем…», – завещал нынешним поколениям выдающийся русский геополитик А.Е. Снесарев. Но в свое время известный финский профессор Пентти Ренволл также обратил внимание на то, что существование противоречия в принципе является своеобразным вызовом, важным побудительным мотивом для исследователя. Вместе с тем, неразрешенное или, по крайней мере, оставленное без комментариев противоречие может свидетельствовать о ненадлежащем уровне работы.

 

                                        Памятник Маннергейму в центре г. Хельсинки

 

 

 

 

На полках библиотеки архива в Хельсинки труды Ленина,

Маннергейма, Паасикиви и др.

В глобальном мире в ХХI в. геополитика не только не утрачивает своего значения, но все больше становится реальной стратегической структурой современного мира в актуальной современной политической игре мировых держав, в том числе на северо-западе и севере Европы.

 

Историческая действительность намного сложнее, чем мы зачастую предполагаем, а новый опыт неожиданно возвращает к старым выводам. В ХХI в. во взаимоотношениях России и Финляндии по-прежнему сохраняется геополитический феномен соседства с важным государством. Строить эти отношения приходится уже в реалиях XXI в. Любая конфронтация лишает эти взаимоотношения нормальной перспективы, прежде всего для малых государств. И мудрость политического руководства заключается в корректности взаимоотношений с соседом с целью избежать неопределённости будущего развития политики агрессивных держав, чьи силы могут вновь начать по-своему определять место Финляндии на «карте жизненного пространства» Европы. Итоги и достижения, выявленные учеными России и Финляндии в истории обеих стран, вскрывающие ошибки, просчеты и достижения в деятельности предшествовавших поколений в исторической ретроспективе, – надежный путь укрепления межгосударственного диалога, и сохранения национальной памяти, осуществляемые руководителями обоих государств.