Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Гибель мирных жителей

В годы войны на менталитет граждан СССР отрицательное воздействие оказала гибель от рук оккупантов, от бомбежек и артобстрелов, от голода и болезней огромного числа невоенного населения - детей, женщин и стариков. Снижение рождаемости и рост смертности людей в условиях войны не нашли полного отражения в демографической статистике ЦСУ Госплана СССР.

По ориентировочным разработкам военного периода видно, что в течение первого года произошел спад всех показателей. В 1942 г. по СССР было зарегистрировано на 959,4 тыс. рождений меньше, чем в 1941 г. По городским поселениям рождаемость уменьшилась на 30,7%, по сельской местности – на 33,5%. Падение рождаемости имело место во многих союзных республиках, а самое большое – в России, где с января по декабрь 1942 г. произошло двукратное ее снижение.

Снижение рождаемости, начавшееся с городов, постепенно охватило деревню. В первом полугодии сельское население Горьковской и Чкаловской областей, Башкирской и Татарской автономных республик еще сохраняло превышение числа родившихся над умершими. К концу 1942 г. это преимущество было утрачено. Более стойкими оказались Еврейская автономная область Хабаровского края, Северо-Осетинская и Чечено-Ингушская автономные республики Северного Кавказа, но и у них во втором полугодии показатели естественного движения населения стали намного хуже, чем в первом.

На втором году войны к мобилизациям прибавилось снижение материального положения людей в тылу, так как почти все средства направлялись в растущую с каждым днем армию. В СССР численность умерших в 1942 г. по сравнению с 1941 г. возросла на 395,4 тыс. человек, т.е. на 21,7%. Основной рост числа умерших происходил за счет городских поселений, где смертность возросла на 49,6%. На общую численность умерших влияла повышенная детская смертность. В самом начале 1942 г. в Горьковской области (Центр России), когда рождаемость еще превышала смертность населения, численность умерших детей в возрасте до 1 г. за первый квартал составляла 6,6 тыс. человек, т.е. 25% от общего числа умерших, в Молотовской (Урал) – 26,6%, в Читинской (Сибирь) – 28,5%.

В окруженном немцами Ленинграде голод развивался в ускоренном темпе, поэтому статистики запаздывали с учетом. По их данным в городе в 1941 г. умерло 113,8 тыс. человек, а в 1942 г. – 526 тыс. В 1941 г. там на 1000 жителей приходилось 45 умерших, а в 1942 г. – 406. Для сравнения отметим, что в Москве в 1941 г. умирало 15 человек на каждую тысячу жителей, а в 1942 г. – 33.

В сводных отчетах ЗАГСов НКВД, Минздрава и ЦСУ Госплана СССР не выделены поквартальные данные. Можно предположить, что Правительство СССР не знало о масштабах людской смертности за отдельные месяцы не только в блокадном Ленинграде, но и в самой Москве. Только один раз в общих итогах естественного движения населения за III-й квартал 1942 г. прорвалась информация по Ленинграду, где в июле, августе и сентябре вместе взятых число умерших превышало число родившихся в 24,4 раза. За тот же срок родилось 1290 младенцев, а умерло, не дожив до 1 г. – 1250. Рядом на том же листе вписаны аналогичные данные по Москве, где за те же месяцы число умерших в 2,2 раза превышало родившихся, а среди 19, 4 тыс. умерших было 2,8 тыс. (14,4%) детей грудного возраста.

Простые граждане города на Неве, получавшие обычный продуктовый паек были обречены на вымирание и сознавали это, но большинству из них врожденная и приобретенная ментальность не позволяла терять человеческий облик. Многие люди вели себя с достоинством перед лицом голодной смерти. Родственники умерших из последних сил старались соблюдать обряд похорон. С этой целью скрывали от администрации трупы покойников. Стремились до перерегистрации получить на них хлеб по карточке, копили его, чтобы расплатиться хлебом за гроб, могилу и доставку на кладбище. Многие на санках привозили покойников сами. Только полностью обессилившие оставляли тела родных без погребения, в надежде, что власти захоронят в общей могиле. Однако, количество ленинградцев, потерявших от голода рассудок, увеличивалось. С каждым днем нарастал разгул преступности: ограбления с убийствами и людоедство.

Статистические данные редких архивных сводок по смертности людей в Ленинграде существенно расходятся с цифрами свидетелей, переживших блокадный голод. По наблюдениям и подсчетам в городе за каждые сутки января 1942 г. умирало до 30-40 тыс. человек, а всего зимой 1941–1942 гг. от бомбежек, обстрела, голода и холода умерло более 2 млн человек. Цифры обоснованные. Считали просто: сколько человек умерло в доме, кого больше мужчин или женщин, взрослых или детей; сколько сотен и тысяч мертвых увозили машины и подводы; как часто днем и ночью гремели взрывы на кладбищах, рыхля мерзлую землю под новые общие могилы. За ведение подсчетов и дневниковых записей, за высказывания вслух на эту тему людей арестовывали, пытали, приговаривали к длительным срокам заключения и расстрелу. Среди умерших было много иждивенцев: детей, стариков, а также работающих мужчин. Последние расходовали силы на длинные переходы от дома до работы и обратно, так как транспорт не функционировал. Поэтому скоро ослабевали, а 250 г хлеба не могли восстановить им затрачиваемую ежедневно энергию. Сказывалось и то, что отцы семейств делились пайком с детьми.

Примерно с марта 1943 г. после прорыва Красной Армией вражеского кольца вокруг города, стали нарастать поставки продуктов питания и медикаментов по построенной Шлиссельбургской линии железной дороги. Смертность людей в Ленинграде постепенно начала снижаться. Нетрудоспособных (истощенных и больных) граждан вывозили из города больше, чем прежде через Ладожское озеро.

Блокадный Ленинград подтвердил, что от голода умирает гораздо больше мужчин, чем женщин. Сильнее страдают большие семьи. Семья Марии Павловой состояла из 14 человек. В живых остались только мать и три дочери. Саму Марию спасло то, что она служила в военном госпитале старшей медсестрой. После войны переехала в Киев, где ее прозвали Мария Блокадница за то, что она всюду рассказывала о пережитом кошмаре.

После Ленинграда самая высокая численность умерших отмечалась на Русском Севере. В г. Вологде в 1942 г. относительно 1941 г. смертность увеличилась на 319,2%. Подобное происходило в городах Архангельске, Кирове, Костроме, Рыбинске, Ярославле. При этом заметим, что среди умерших в Вологде и других перечисленных городах было немало эвакуированных ленинградцев. В 1942 г. высокая людская смертность зафиксирована в Калинине, Молотове, Рязани, Свердловске, Ташкенте. Не избежали повышенной смертности города Сибири: Иркутск, Омск, Томск, Чита.

Если сопоставим союзные данные о численности умерших по кварталам 1942 г. с соответствующими периодами 1941 г., то увидим, что наибольшее увеличение смертности населения дали II и III кварталы, т.е. весна и лето 1942 г. Смертность детей до 1 г. увеличилась почти на 80%. В III-м квартале 1942 г. умирало в среднем 466 новорожденных на каждую тысячу родившихся, тогда как в то же время 1941 г. умерло 240 младенцев. Высокие показатели младенческой смертности были характерны для районов вселения эвакуированных. В городах Томской области уровень смертности младенцев перекрыл все мыслимые пределы и достиг в 1942 г. 442%, Тюменской – 440%, Калининской – 363%, Московской – 405%.

Практически, в течение первых двух лет войны в нашем тылу произошло вымирание малолетних детей и, примерно, в таких же масштабах уменьшение рождаемости. Сокращение в населении численности детских когорт снизило относительный уровень общей смертности. Это обстоятельство необходимо иметь ввиду при рассмотрении коэффициентов общей смертности.

В 1942 г. вследствие резкого снижения рождаемости и увеличения смертности в целом по СССР не было естественного прироста населения. Если в 1940 г. естественный прирост составлял 1,4 млн человек, а в 1941 г. – 1,1 млн, то в 1942 г. численность умерших превышала численность родившихся на 240 тыс. человек. Статистическая служба ЗАГСов НКВД пришла к выводу, что в 1942 г. убыль населения Союза произошла исключительно за счет Российской Федерации. Рост потерь гражданского населения в советском тылу вызывал тревогу специалистов-демографов. В течение 1942 г. они направили в центральные и местные партийные и советские органы 930 информационных писем по данному вопросу, но ответной реакции не последовало.

В 1943 г. проявились отрицательные последствия тяжелого 1942 г. Данные за 1943 г. не полностью отражают состояние естественного движения населения тыла Союза ССР, т.к. 2% ЗАГсов не предоставили своевременно отчетности и часть республик, краев и областей, освобожденных от оккупантов, из-за отсутствия бланков не производили регистрацию.

В 1943 г. не отмечалось такого резкого снижения рождаемости, как в 1942 г., но тенденция к сокращению числа рождений усилилась, поэтому было зафиксировано на 923 тыс. рождений меньше, чем в 1942 г. По городам и рабочим поселкам рождаемость снизилась на 39,2%, по сельской местности – на 49,7%. Так что, в советском тылу именно в 1943 г. было отмечено самое низкое за все военное время число рождений. В городах было зарегистрировано родившихся в 3,7 раза, а на селе – в 4,5 раза меньше, чем в 1940 г.

В 1943 г. наибольшее снижение рождаемости относительно 1942 г. имело место в северных областях России. В целом по стране Советов в 1943 г. рождаемость снизилась относительно 1942 г. на 46% и составляла в среднем 12 родившихся на 1000 человек населения. Это самый низкий показатель рождаемости за все военные годы. Специалисты из отдела демографии ЦСУ Госплана СССР распределили родившихся по возрасту матери. В итоге получилось, что на рождение ребенка чаще решались зрелые женщины в возрасте 30-40 лет.

В 1943 г. по территории советского тыла в целом не отмечалось роста смертности, хотя по отдельным регионам она оставалась высокой. Умерших было зарегистрировано меньше, чем в 1942 г. на 683,2 тыс. человек, т.е. на 30,6%. В городах смертность снизилась на 26,2%, по селу – на 34,0%. В 1942–1943 гг. относительное число умерших мужчин на 100 умерших женщин по сравнению с 1940 г. увеличилось почти во всех возрастных группах. Исключением являлась самая младшая группа (0-4 года) и самая старшая (75 лет и старше). Если по средним данным в 1943 г. на каждые сто умерших женщин умирало 128 мужчин, то по отдельным возрастным группам превышение смертности мужчин было намного больше. В возрастных группах от 35 до 44 лет и 45-54 лет статистики отмечали двойное превышение умерших мужчин над умершими женщинами. В общем числе умерших отмечалось значительное повышение смертности горожан.

Сведения о снижении смертности формировались в основном за счет уменьшения количества умерших детей в возрасте до 1 г. Если в 1942 г. из общего числа умерших в 2,2 млн человек умерло 513,2 тыс. детей-грудничков, то в 1943 г. в числе полутора млн умерших было 155,5 тыс. детей того же возраста, т.е. произошло снижение на 69,8%. Несмотря на сокращение младенческой смертности в целом по СССР в 1943 г., в отдельных областях и республиках она держалась в том же году на высоком уровне. В Кировской и Курганской областях в 1943 г. умирало более 250 детей в возрасте до 1 г. на каждую 1000 родившихся; в Архангельской, Вологодской, Иркутской областях, а также Бурят-Монгольской, Марийской и Удмуртской АССР – более 200; в Молотовской области – 196.

В фонде отдела демографии Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ) Госплана СССР сохранился уникальный материал, составленный поквартально на основании «Дневника получения вторых экземпляров актов гражданского состояния». Приведем некоторые итоги регистрации актов за 1943 г. по областям Центральной России.

Жители Москвы и Московской области пережили страшные дни и месяцы первого этапа войны, когда противник вплотную приблизился к столице. Испытания выпали на долю населения оккупированных районов Московской области. Битва под Москвой, начатая и завершившаяся зимой 1941–1942 гг., охватывала и близлежащие Калининскую, Смоленскую, Рязанскую, Тульскую области. Для жителей названных областей последствия оккупации и военных действий были тяжелыми. Это прослеживается в документах по движению народонаселения в следующем 1943 г.

Обратимся к цифрам. Таблицы формы «А» обобщили сведения ЗАГСов, которые представили свою информацию по количеству рождений, смертей, браков и разводов. В городах, рабочих поселках и сельской местности Московской области насчитывалось без малого 2 тыс. ЗАГСов, которые в феврале 1943 г. зарегистрировали следующие цифры: 2527 рождений и 10 189 смертей, т.е. умерших было в 4 раза больше, чем родившихся. Сократилось число браков и разводов. В феврале 1943 г. зарегистрировано всего 756 браков и 135 разводов. Немногим лучше положение складывалось в марте-апреле 1943 г., когда было зарегистрировано смертей в 4,3 раза больше, чем рождений. В самой Москве во II-ом квартале 1943 г. количество умерших превышало количество родившихся в 2,5 раза. В селах Подмосковья смертность превышала рождаемость в 3,5 раза. Во II-ом полугодии того же года разрыв между числом умерших и родившихся сократился, но до конца года в целом сохранилось двойное превышение смертности над рождаемостью. Высокая смертность родных и близких тяжело отражалась на личной жизни каждого члена семьи, его настроении, поведении, активности в труде, разрушала прежние ментальные установки о браке и семье.

В соседней с Московской, Калининской области, которая на 54% была оккупирована, после ее освобождения положение было намного хуже. Неслучайно сверху на титульном листе итогов регистрации актов гражданского состояния рукою цензора выведено: «Не подлежит оглашению». Достаточно сказать, что за I-й квартал 1943 г. по 34-м городским поселениям области зафиксировано умерших в 5 с лишним раз больше, чем родившихся. К осени того же года смертность снизилась, а с началом зимы вновь возросла, как по городам, так и по сельской местности. В Рязанской и Тульской областях I и IV кварталы 1943 г. были отмечены высоким ростом смертности.

По мере изгнания врага возобновлялся сбор данных в Смоленской области, которая до того была полностью оккупирована. Можно считать достоверными сведения III-го квартала 1943 г., когда подключилась к работе основная часть ЗАГСов. За отдельные месяцы (август, сентябрь) в городах Смоленщины число умерших в 6-8 раз превышало число родившихся. На этом фоне показатели по селу были благоприятнее. Число браков, а тем более разводов, в городах и, особенно, в сельской местности сошло на минимум. В конце 1943 г. 1112 сельских ЗАГСов Смоленской области зарегистрировали за три месяца 230 браков и 40 разводов, что означало существенный рост относительно I-го полугодия того же года. Приведенные цифры отражают крайнее обострение живучести института семьи, его отчаянное сопротивление разрушительным внешним факторам. Все жизненные процессы внутри каждой семьи как бы замирали до лучших времен, демонстрируя способность менталитета преодолевать высокие нагрузки.

На северо-востоке, недалеко от Москвы располагались крупные густонаселенные области – Горьковская, Ивановская и Ярославская. В 1941–1943 гг. они составляли опору ближайшего советского тыла. Население этих областей пережило все тяготы прифронтового положения, когда линия фронта проходила на расстоянии 100-200 км от административных центров. В отличие от Московской области, в Горьковской – демографические последствия первого этапа войны в целом были чуть мягче. Вместе с тем, весной 1943 г. по отдельным категориям поселений положение обострялось до критического. В районных городах число умерших было в 2,5 раза выше, чем родившихся, в сельской местности – в 2 раза. В апреле месяце в самом г. Горьком отмечалось тройное превышение смертей над рождениями. В последующие месяцы смертность несколько ослабла. В Ивановской области естественное движение населения пострадало сильнее, чем в Горьковской, а в Ярославской – сильнее, чем в Ивановской. В I-ом квартале 1943 г. в районных городах Ярославщины смертность в 5 раз превышала рождаемость, а по сельской местности в 2 раза. Снижение численности умерших произошло лишь во II-ом полугодии.

Демографические показатели по отдельным областям говорят о том, что 1943 г. был самым неблагоприятным для жизни населения больших и малых городов центра России. Снижение норм карточного обеспечения продуктами питания городского населения было основной причиной дальнейшего роста смертности. Многократное превышение числа умерших над родившимися подчеркивало глубину кризиса. Люди советской деревни перенесли тот год немного легче, чем горожане. Они держались за счет личного приусадебного хозяйства. Колхозы и совхозы не обеспечивали натуральную оплату труда. В дальнейшем личные подворья истощились, роль их снизилась, что незамедлительно проявилось в распространении и усилении голодания, росте заболеваемости и смертности сельчан. С 1943 г. в города и рабочие поселки стали больше поступать продовольственные и промышленные товары американской помощи, а население колхозов и совхозов было лишено этой поддержки.

Несколько иная динамика естественного движения населения имела место в крупных регионах глубокого советского тыла. В Сибири рост уровня смертности и сокращение продолжительности жизни людей наблюдались только на начальном этапе войны. В 1943 г. по сравнению с 1942 г. общие коэффициенты смертности населения сократились на 29,2%, в том числе в городах и поселках городского типа – на 10,2%, а в сельской местности – на 42,6%. Особенно быстрыми темпами сокращался уровень детской смертности в городских поселениях. За 1942–1943 гг. он уменьшился более чем в 2 раза. Снижение индекса жизненности прекратилось и началось его медленное повышение.

Уральский регион, несмотря на мелкие отличия, имел немало сходства с сибирским. Там также до 1943 г. шел интенсивный процесс роста смертности в городах, а в сельской местности смертность была в 2 раза ниже. Начиная с 1943 г. положение стало меняться в противоположную сторону: в городах число умерших снижалось, а в деревне с каждым годом росло.

Таким образом, крупные промышленные области с преобладанием городского населения оказали решающее влияние на ухудшение демографической ситуации в 1941–1942 гг. Лишь в 1943 г. смертность населения пошла на убыль, но вместе с тем значительно снизилась рождаемость, что также привело к отсутствию прироста населения и увеличило его убыль против 1942 г. еще на 239,4 тыс. человек. В итоге естественное движение населения в 1943 г. в целом по СССР значительно ухудшилось, по сравнению с 1942 г.

Материалы статистической обработки записи актов гражданского состояния за 1944 и начало 1945 гг. также не полностью включили данные территорий, бывших под вражеской оккупацией. Сводные отчеты НКВД по естественному движению населения слишком лаконичны, особенно это касается отчета за 1945 г.

Данные органов ЗАГС свидетельствуют о том, что в 1944 г. прекратился спад рождаемости и в городах наметилось ее повышение, а в том же году в сельской местности рождаемость по-прежнему оставалась на крайне низком уровне – 12 новорожденных на 1000 жителей. Соотношение родившихся по полу характеризуется тем, что на 100 девочек рождалось 106 мальчиков. Это превышение нивелировалось тем, что среди мертворожденных, как установлено статистикой, было значительное преобладание мальчиков. В 1944 г. в среднем на 100 мертворожденных девочек приходилось 135 мертворожденных мальчиков.

В 1944 г. в целом по СССР снизилась смертность населения. За 9 месяцев было зарегистрировано умерших меньше чем за тот же период 1943 г. на 276,2 тыс. человек, т.е. на 18,7%. По городским поселениям снижение смертности составляло 29,1%. Сельская местность дала снижение всего лишь на 9,4%. В 1944 г. в среднем на каждую тысячу человек населения (потери армии, как мы уже отмечали выше, не входят) умерло 12 человек. В областях и автономных республиках Среднего Поволжья напротив в 1944 г. отмечался рост смертности по сравнению с предыдущим годом. В 1944 г. относительно 1943 г. смертность людей повысилась в Чувашской АССР на 37,1%, Башкирской – на 36,0%, Ульяновской области – на 29,0%, Татарской АССР – на 25,0%.

В докладной записке начальника отдела ЗАГСов на имя заместителя Наркома внутренних дел СССР С.Н. Круглова пояснялось, что одной из причин, оказавших влияние на увеличение смертности в вышеназванных и других местностях, являлось массовое распространение весной и летом 1944 г. заболеваний людей септической ангиной с высокой степенью летальных исходов. Другой причиной роста смертных случаев среди населения было истощение. За 9 месяцев 1944 г. в Башкирии умерло от септической ангины 14 351 человек, от дистрофии, пеллагры и истощения 4002, а всего 18 353 человека, что составляло 56,9% к общему количеству умерших. В Свердловской области за тот же срок умерло от дистрофии, пеллагры и истощения 17 294 человека, т.е. 27,4% от общей численности умерших. В Татарской АССР умерло от септической ангины 6815 человек, от дистрофии, пеллагры и истощения – 1690, а всего 8505 человек или 26,6% от общего количества умерших; в Ульяновской области – всего 1822 человека (26%); в Молотовской – 8983 (20,7%). В Чувашской АССР только по одному Красно-Четайскому району было зарегистрировано 382 человека, умерших от истощения, что составляло 40% ко всем умершим в этом районе. Высокая смертность людей от истощения наблюдалась в Кировской области – 7490 умерших, Горьковской – 2212, Архангельской – 1176, Чкаловской – 1375, помимо того в этой же области умерло от септической ангины 3850 человек. В итоге 1944 г. прироста населения не было, а количество умерших превышало число родившихся на 279,7 тыс. человек.

Больше военным, чем мирным являлся и 1945 г. Демобилизация началась лишь в конце года. Народное хозяйство оставалось в основном милитаризованным. Первые слабые ростки мирной жизни проявились в росте бракосочетаний. В 1945 г. статистика показала, что более 1 млн человек вступили в законный брак, т.е. без малого вдвое больше, чем в 1944 г. и даже на 15 тыс. больше, чем в 1940 г. Основное количество вновь образованных семейных пар приходилось на города. Сильно сократившееся сельское население в 1941–1944 гг. примерно вдвое уступало городскому по числу браков, а в 1945 г. этот разрыв увеличился: в городе на каждую 1000 человек населения было заключено 12 браков, в то время как на селе только 4. Разводов было зарегистрировано 6,4 тыс., что в 10 раз меньше 1944 г. и в 32 раза меньше чем в 1940 г. Столь малого количества разводов, пожалуй, не наблюдалось во все предыдущие и последующие десятилетия советской эпохи. За исключением победного 1945 г., в войну деревня давала больше разводов, чем город за счет превышения общей численности населения.

Первые составители записки о естественном движении населения в 1941–1945 гг. отнесли сокращение числа разводов в 1945 г. целиком на счет положительного влияния Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания “Мать-героиня” и учреждении ордена “Материнская слава” и медали “Медаль материнства”». На следующий день Указ был опубликован в «Правде». В преамбуле Указа было заявлено о стремлении к поощрению многодетности и усилению охраны материнства и детства. Из самого текста Указа было ясно, что речь шла в основном о матерях, активно участвующих своим трудом в народном хозяйстве. С этой целью им были увеличены (хотя и ненамного) суммы денежных пособий, длительность отпуска по беременности и уходу за новорожденными с государственным содержанием, предоставлялась возможность соединения его с очередным отпуском. Предусматривалось расширение системы детских садов и яслей. Указ заострил внимание на некоторых важных деталях брака и развода. В нем говорилось, что только зарегистрированный брак предоставляет права и обязанности супругов, предусмотренные кодексами законов о браке, семье и опеке. По новому правилу вводилась обязательная запись зарегистрированного брака в паспорт с указанием фамилии, имени и отчества, года рождения супруга, места и времени регистрации.

Развод должен был производиться только через суд. Народный суд обязан был установить мотивы подачи заявления о расторжении брака и принять меры к примирению супругов. В случае совершения развода делалась отметка в паспорте, по решению суда с одного или обоих супругов взималось от 500 до 2000 руб. Указ обязывал органы прокуратуры привлекать к уголовной ответственности виновных в незаконном производстве абортов, в понуждении к этому женщин, в оскорблении и унижении достоинства матери, в злостном неплатеже алиментов на содержание детей. Несомненно, Указ имел большое значение. Надо отдать должное и естественному влечению народа к созданию и укреплению семьи после долгих лет разрушения и насилия. В целом новый Указ отвечал ментальности россиян, но его финансовая поддержка не предусматривалась в полной мере государственным бюджетом.

В последующих номерах «Правды» за 1944 г. систематически печатались только положительные отклики трудящихся на принятый Указ, а единодушной оценки не было. В ЦК ВКП (б) поступали письма с предложениями по его улучшению. Из Горьковского обкома партии сообщали, что холостые молодые люди в частных разговорах не довольны высоким 6-процентным налогом на бездетных. Девушки спрашивали: «Разве мы виноваты, что наши парни погибли на фронте, а мы не замужнем?» Некоторые женщины жаловались на отмену алиментов с мужчин, чем лишали материальной помощи матерей-одиночек. В Борском районе колхозница Комаровской сельхозартели Шутова, мать пяти детей, просила, чтобы дети, матери которых ничего не получают на трудодни в экономически отсталых колхозах, а отцы находятся на фронте, принимались на государственное снабжение хлебом. Спектр мнений о новом Указе был очень широким, но многие не одобряли материально необеспеченную заостренность на повышение рождаемости.

Как внешние и внутренние перемены в стране отразились на статистике завершающего года войны? По сопоставимым территориям в 1945 г. зарегистрировано 1,7 млн рождений, т.е. в сравнении с 1944 г. рождаемость населения увеличилась на 0,4 млн. или на 26,4%, а по сравнению с довоенным 1940 г. она снизилась более чем в 2,5 раза. По городским поселениям рождаемость увеличилась на 173 тыс. (на 32,6%), по сельской местности – на 181 тыс. (на 22,8%). В 1945 г. увеличение рождаемости имело место в 60 республиках, краях и областях Союза. Наиболее высокая рождаемость отмечалась по республикам Кавказа и Средней Азии. Из российских областей выделялись: Курская, Курганская, Мурманская, Саратовская, Свердловская и Челябинская. Снижение произошло в Брянской, Орловской, Смоленской областях и Краснодарском крае. Все они находились во вражеской оккупации.

Другой отрадный факт – снижение смертности. В 1945 г. учтено умерших на 494 тыс. меньше чем в 1944 г. По городам и городским поселениям в сравнении с 1944 г. смертность снизилась на 30,0%, а по селу – на 28,5%. Наибольшее сокращение численности умерших в 1945 г. имело место в Башкирской, Мордовской, Татарской, Чувашской АССР – от 40 до 52%, чуть меньше в Кировской, Куйбышевской, Молотовской, Свердловской, Ульяновской и Челябинской областях. При наличии общего снижения смертности, в Мурманской области относительно прошлого 1944 г. она увеличилась на 7,7%, а в Туркменской ССР – на 4,1%. В 1945 г. в общей численности умерших по СССР, детей в возрасте до 1 г. было меньше чем в 1944 г. на 11 тыс. По городам смертность детей увеличилась на 3,7%, а по селам сократилась на 19,1%. При снижении младенческой смертности в целом по Союзу, в ряде областей и автономных республик России имело место ее увеличение. В 1945 г. в СССР естественный прирост населения составил 628,4 тыс. человек. В 1945 г. по сравнению с 1944 г. смертность детей в возрасте до 1 г. увеличилась в Мурманской области на 75,7%, Кемеровской – на 36,1%, Ивановской – на 33,9%, Московской – на 32,9%, Вологодской – на 31,3%, Коми АССР – на 25,1%. По предварительным итогам ЦСУ Госплана СССР естественный прирост населения Союза составлял в 1945 г. 621 тыс. человек. Следовательно, расхождение с цифрой Управления ЗАГСов НКВД незначительное.

В нашем обзоре превалировали обобщенные союзные и республиканские данные, поэтому имеет смысл обратить внимание на изменение численности населения хотя бы одной небольшой отдельной территории в 1941– 1945 годах. Вологодская область являла собой типичную для центральной России картину, причем не самую худшую, поскольку располагалась в стороне от фронтов и не попадала под оккупацию. Низшей точкой спада рождаемости и высшей точкой роста смертности был 1942 г., когда число умерших превышало родившихся в 2,8 раза. В дальнейшем разрыв между умершими и родившимися сократился, но превышение смертности над рождаемостью оставалось заметным. В конце войны значительно больше умерших давало население сельской местности. В 1945 г. на пути естественного прироста населения области стояла высокая детская смертность, особенно младенческая. В Нюксенском, Тарногском, Тотемском, Оштинском, Сямженском, Вышегорском районах Вологодчины смертность детей до 1 года на 1000 родившихся составляла от 160 до 240 случаев. Свыше 200 смертных случаев на 1 тыс. родившихся отмечалось также по городу Белозерску, не менее 150 – в гг. Вологде, Кадникове, Соколе, Харовске.

Причины роста детской смертности выяснял Председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский. По его указанию сотрудник ЦСУ, известный советский статистик И.Ю. Писарев направил письмо уполномоченному Госплана СССР по Вологодской области Б.М. Кущину с просьбой назвать причины высокой смертности детей в возрасте до 1 г. Ответ был честный – необеспеченность матерей и их малюток питанием.

Рассмотрим сведения об умерших по СССР по полу за 1940–1945 гг., исчисленные специалистами ЦСУ со следующими оговорками. В России в 1941 г. проводился учет по 41-й территории (без Сталинградской области), в 1942 г. – по 35-ти (без Горьковской области и Дагестанской АССР), в 1943 г. – по 48-ми и в 1944 г. - по всей Федерации за исключением Пензенской области. По другим республикам полнота учета неизвестна. За точность данных ручаться нельзя, т.к. недоучет умерших был существенным. Сравнение данных за 1941–1945 гг. с 1940-м годом является корректным с учетом высокой смертности людей в предвоенное время. На его фоне потери гражданского населения в советском тылу незначительны. Если же вспомнить, что осенью 1941 г. миллионы людей находились под ружьем и были сняты с учета паспортных столов НКВД, а десятки миллионов других граждан оказались во вражеской оккупации, а также большой недоучет умерших, то восприятие динамических рядов смертности за 1941–1945 гг. будет иное (см. таблицу 1).

 

Таблица 1

Общие сведения по СССР об умерших за 1940-1945 гг.*

	Пол	1940	1941	1942	1943	1944	1945
Город	Мужской Женский Обоего пола	614 329  528 716 1 143 045	396 388  321 085  717 473	654 001  473 501 1 127 502	530 672  360 578  891 250	396 824  310 177  707 001	348 125  289 060  637 185
Село	Мужской Женский Обоего пола	1 078 761 1 002 241 2 081 002	657 405  595 540 1 252 945	712 395   623 001 1 335 396	511 740  453 184  964 924	534 469  505 748 1 040 217	617 204  596 332 1 213 536
Город  И село	Мужской Женский Обоего пола	1 693 090 1 530 957 3 224 047	1 053 793  916 625 1 970 418	1 366 396 1 095 502 2 462 898	1 042 412   813 762 1 856 174	931 293  815 925 1 747 218	965 329  885 392 1 850 721

*Составлено по: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 400. Л. 2об.; Д. 547. Л. 1об.; Д. 799. Л. 2об.; Д. 1017. Л. 1об.; Д. 1460. Л. 1об.; Д. 1885. Л. 1-1об.

 

Более всего умерших дал 1942-й год – на 20% больше, чем 1941-й. В основном люди умирали по причине ухудшения условий жизни: от голода, холода и болезней. Если в 1940–1941 гг. в сельской местности умирало значительно больше народа, то в 1942–1943 гг. города начали догонять деревню по смертности и разница стала минимальной, т.е. на селе в 1943 г. умирало всего на 73 тыс. человек больше, чем в городе. Факт исключительный, прежде советское правительство не допускало такой высокой смертности среди горожан. В 1944–1945 гг. путем улучшения пайкового питания рабочих, численность умерших в городах снизилась. В год окончания войны по смертности деревня снова была впереди. Она без малого на 50% опережала города по числу умерших. В годы войны среди гражданского населения города и деревни мужчин умирало примерно на 10% больше чем женщин. В 1942–1943 гг. в городах процент смертности мужчин был в 2-3 раза выше, чем в сельской местности.

Сведения об умерших в СССР по возрасту и полу за 1942 г. говорят о большой смертности детей в возрасте от 0 до 4-х лет. Более 100 тыс. человек умерших давала каждая когорта людей старшего возраста (от 50 до 75 лет), чего раньше не наблюдалось. Группы с 60-ти до 70-ти лет отличались повышенной смертностью. Если до 70-летнего возраста на каждую тысячу населения больше умирало мужчин, то после 70-ти гораздо выше смертность была у женщин. Мужчины и женщины престарелого возраста (старше 80-ти лет), пережившие первый год войны, на втором году вымирали почти поголовно. В 1942 г. в общей численности умерших 43% составляли дети моложе 10-ти лет. Чаще умирали мальчики.

В советском тылу трудоспособных мужчин от подростков до пожилых мобилизовали в промышленность. Они работали на износ. Вследствие этого среди них смертность была высокая. В 1942 г., начиная с 15-ти и до 60-ти лет, мужчин умирало вдвое больше, чем женщин. Значительно чаще умирали опытные рабочие старше 30-ти лет. Смерть настигала их нередко на рабочем месте, так как месяцами они не покидали цехов, шахтеры не поднимались на поверхность. После короткого отдыха у станка, в забое вновь заступали на смену. Надо было давать сверхплановую продукцию. Таким был ритм страны.

Самая крупная по территории и населению республика Союза – Россия в 1941–1945 гг. давала в среднем до 70% общей численности умерших, поэтому союзные показатели 1942–1943 гг. формировались на основе данных об умерших в Российской Федерации. Обратимся к сводным цифрам по смертности в РСФСР (см. таблицу 2).

В целом по тылу советской России за 4 года войны умерло больше 7 млн. человек. Из них около 1/3 составляли дети, скончавшиеся от голодания и эпидемий. Более всего умерших было в 1942 г., из них 54,7% приходилось на жителей сельской местности. В том же году в число 1875111 умерших входило 814669 детей в возрасте до 10-ти лет, т.е. 43,4%. Детская смертность в 1,5 раза чаще посещала сельские семьи. Превышение общей численности умерших мальчиков над девочками составляло 42,7 тыс. человек. Превышение мужской смертности над женской имело место в городах. Противоположный процесс, когда больше умирало не мужчин, а женщин, наблюдался в возрасте 70-лет. На завершающем этапе войны в России произошло заметное снижение численности умерших.

Таблица 2

Общие сведения по РСФСР об умерших за 1940-1945 гг.*

	Пол	1940		1941	1942	1943	1944	1945
Город	Муж.п. Жен.п. Обоего п.		421 804  364 595  786 399	310 519  252 065  562 584	488 056  360 372  848 428	433 474  295 329  728 803	316 570  248 324  564 894	224 076  187 827  411 903
Село	Муж.п. Жен.п. Обоего п.	773 376  721 302 1 494 678		521 453  475 935  997 388	540 205  486 478 1 026 683	416 385  381 654  798 039	441 168  428 397  869 565	310 470  314 885  625 355
Город  и село	Муж.п. Жен.п. Обоего п.	1 195 180 1 085 897 2 281 077		831 972  728 000 1 559 972	1 028 261  846 850 1 875 111	849 859  676 983 1 526 842	757 738  676 721 1 434 459	534 546  502 712 1 037 258

 

* РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 400. Л. 4 об.; Д. 547. Л. 2 об.; Д. 799. Л. 3об.; Д. 1017. Л. 4об.; Д. 1460. Л. 2об.; Д. 1885. Л. 2об.

 

Приведенная выше информация представляет в основном так называемые сопоставимые территории советского тыла. Вне поля зрения остались оккупированные края, области, республики. Исключение составляют сведения, взятые автором в Центральном московском архиве о второй по величине республике Союза – Украине. В 1940 г. в республике проживало 40993 тыс. человек. Численность родившихся превышала численность умерших без малого вдвое, а естественный прирост населения был более 0,5 млн человек в год. Рождаемость была ниже, а смертность выше, чем в 1939 г. Предвоенный год отличался повышенной детской смертностью. В 1940 г. число умерших детей в возрасте от рождения до 4-х лет составляло 50% от общей их численности.

По подсчетам украинских статистиков смертность населения за время немецкой оккупации была наиболее высокой в 1942 г., когда немцы создали искусственный голод в городах и промышленных центрах Донбасса, с целью массового уничтожения населения. В г. Харькове в 1942 г. зарегистрировано в бюро метрик 22708 человек умерших, что составляет 64,9 на 1000 душ населения, а в г. Киеве в том же году – 10278 человек умерших, т.е. 30,9 на 1000 душ населения. По мнению тех же статистиков, эти данные далеко не полные, поскольку не включают умерших в 1942 г., похороненных в общих могилах. Они предполагают, что в 1942 г. смертность по Украине достигала 50,0 на 1000 душ.

На основании имеющихся данных о смертности населения по г. Киеву и г. Харькову авторы предполагают, что количество умерших по УССР за период 1941–1945 гг. доходило до 4483 тыс. человек, т.е. 10,9% к общей численности населения 1941 г. Таким же способом они «восстановили» трехкратную численность родившихся и, приплюсовав ее к известным данным 1944–1945 гг., получили 2570 тыс. человек родившихся за все военные годы. Разница между числом родившихся и умерших составила убыль населения республики равную 1913 тыс. человек. По другим архивным источникам на завершающем этапе войны будто бы имелся прирост населения. В 1944 г. естественный прирост был равен 117 тыс. человек, а в 1945 г. – 97 тыс., т.е. в 3-6 раз ниже, чем в 1940 г. Наши сомнения на этот счет подкрепляются тем, что по Волынской, Одесской, Ровенской, Станиславской, Измаильской, Черниговской и Черновицкой областям в 1945 г. было отмечено порядочное превышение числа умерших над родившимися, а по последней из них – Черновицкой – в 2,8 раза.

Мы располагаем более объективными сведениями по механическому движению населения и по безвозвратным потерям от геноцида. По расчетам тех же статистиков во время войны в Красную Армию было мобилизовано из Украины 4532 тыс. человек, т.е. 11% к общей численности населения на начало 1941 г. Из них к 1 января 1946 г. вернулось 150 тыс. человек инвалидов и демобилизованных. До полной оккупации УССР власти успели эвакуировать на восток 1943 тыс. человек гражданского населения. Кроме того, за годы войны пределы республики самостоятельно покинуло 5144 тыс. граждан. Во время оккупации немцами было угнано на работу в Германию 2960 тыс. человек. К 1 января 1946 г. с немецкой каторги вернулось только 733 тыс. человек. По сведениям Уполномоченного по репатриации при Совете Министров СССР было направлено в Украину 1066 тыс. человек. В пределах Украины в результате истребления гражданского населения немцами, а также от бомбардировок и других репрессий периода оккупации погибло 2109 тыс. человек. Среди них было примерно 1100 тыс. евреев. В Западных областях республики до войны насчитывалось 500 тыс. евреев, из которых погибли предположительно 450 тыс. человек. В Восточных областях проживало 1500 тыс. человек еврейского населения, из них около 650 тыс. погибло от рук фашистов.

 

Послевоенные годы были необычайно трудными. Борьба за выживание продолжалась уже в мирные годы. Едва ли кому-то из ученых приходило тогда в голову всерьез заняться изучением вопроса о людских потерях в войне. К этому никак не располагала обстановка, а свидетельства немыслимой цены победы встречались на каждом шагу – в виде сотен тысяч вдов, беспризорных, сирот, инвалидов и одиноких стариков. Первым число погибших назвал И. Сталин. В марте 1946 г. в интервью по поводу речи У. Черчиля в США, он заявил, что Советский Союз потерял за годы войны «...около семи миллионов человек... в несколько раз больше, чем Англия и США, вместе взятые». Эта цифра стала официальной на многие годы, хотя на деле она не устраивала ни самого Сталина, ни его окружение. Им, как никому другому, требовались точные данные о количестве оставшихся в живых подданных. Для этой цели была проведена ориентировочная перепись. Так, 8 августа 1946 г. заместитель начальника ЦСУ Госплана СССР И.Ю. Писарев секретной запиской сообщил в Секретариат Президиума Верховного Совета СССР сведения о численности гражданского населения на 1 июня 1946 г. с разбивкой на городское и сельское. По ориентировочным, неполным расчетам местных управлений статистики, без военнослужащих и спецконтингентов, все население Союза ССР исчислялось в 164158,6 тыс. человек, в том числе 56672,2 тыс. человек – городского и 107486,4 тыс. человек – сельского. Аналогичные сведения приводились по 16-ти союзным и 16-ти автономным республикам. С помощью этих данных и переписи населения 17 января 1939 г., которая малым тиражом была напечатана и разослана для служебного пользования членам Правительства, можно было определить потери за годы войны по СССР и каждой в отдельности союзной республике. Исключением являлись Латвия, Литва, Эстония, Карелия и Молдавия, не вошедшие в перепись. Вскоре после присоединения территорий названных республик к СССР, Госплан располагал данными по численности населения и в них. Засекреченность объективных сведений по потерям и численности населения, не могла уберечь менталитет от воздействия демографических последствий войны на сознательный и подсознательный уровень поведения людей.