Иван IV Васильевич Грозный (1530-1584 гг.) …дал я народу клятву – в строгости и справедливости судить и стоять за государство…
ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ – ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО,
ВЛАСТЬ И НРАВСТВЕННОСТЬ, ВЛАСТЬ И РЕЛИГИЯ,
ЧЕЛОВЕК В МИРЕ
ИВАН IV ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ
(1530-1584 гг.)
…дал я народу клятву – в строгости и справедливости
судить и стоять за государство…
Правил дольше любого из когда-либо
стоявших во главе
Российского государства —
50 лет и 105 дней
1 АПРЕЛЯ 1948 Г. ПОСТАНОВЛЕНИЕМ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР СОВЕТСКОМУ ПИСАТЕЛЮ КОСТЫЛЕВУ ВАЛЕНТИНУ ИВАНОВИЧУ БЫЛА ПРИСУЖДЕНА СТАЛИНСКАЯ ПРЕМИЯ ВТОРОЙ СТЕПЕНИ ЗА ТРИЛОГИЮ «ИВАН ГРОЗНЫЙ»
ФРАГМЕНТ ИЗ ТРИЛОГИИ В.И. КОСТЫЛЕВА «ИВАН ГРОЗНЫЙ»
«…Юродивые плясали и плакали. Калики перехожие предрекали войну. Монахи – конец света. Хмурые старцы из деревенских – голод. Поползли «ахи» и «охи». Но умирать не хотелось. Большое любопытство появилось к жизни…
Московскому собору тысяча пятьсот пятидесятого года Иван Васильевич говорил: «Старые обычаи на Руси поисшаталися». Царю было всего двадцать лет, а упрямства на старика хватило бы… Один государев судебник что шума наделал! Конечно, и в прежние времена в волостях полагалось выбирать мужицких старост, а на судах присутствовать «судным мужам» из крестьян, но сильные родовитые вотчинники умели обходиться и без того. …На московском соборе царь и об этом помянул:
«Земским людям лутчим и середним на суде быть у себя не велят, да в том земским людям чинят продажи великия…».
Прошло пять лет. Царь тверд. Он и не думает отступаться…
Много рассказов ходило в областях и на окраинах о Москве. Силу ее чувствовали на себе все в государстве…
«Государство, как и человек, должно идти осторожной ногой по тропам вселенной, чтоб не уподобиться Византийскому царству, которое соскользнуло в пропасть. Царьград пал от меча пришельцев-турок…Рушилось греческое православие! Москва! Подумай об этом! Иди без гордыни по своей тропе! Ныне тебе сулят стать Третьим Римом. Московский государь хочет принять престол римских кесарей… Дело великое, но бог выше царей… Не забывай о том, Иван Васильевич! Не гордись! Подумай, достоин ли ты стать на место великого Константина! И зачем тебе «Третий Рим»?! Не слишком ли ты возвеличиваешь Москву?!
…И вот однажды в сумраке, когда за окном спускался вечер и когда только что возжег старец свой светильник перед иконою Нерукотворного спаса, в келью (узника-старца Вассиана) тихо вошел царь Иван Васильевич.
(далее - слова Ивана Васильевича)
«Тесно мне стало среди моих советников, душно! Не попусту пришел я к тебе… Слово жесткое хочу слышать, стосковался я по нем. Честолюбцы задавили меня. Страшно, старче, быть царем! Заволжские нестяжатели счастливее меня… Они отошли в сторону, заботы их в поругании иосифлян. А у меня две великие заботы. Одна – быть справедливым, другая – познать людей окрест себя. И то и другое надобно мне, чтоб вершить дела, полезные нашему царству… Люди постоянно чего-то ждут от правителя. Один требует больше, другой меньше, а есть и такие, что хотят обладать всем… Как вот тут всех насытить? Бояре негодуют на монастыри, на иноков, получающих из моих рук земли; священство восстает против бояр, «ленивых богатин»; черный люд жалуется на тех и на других, а ливонские немцы возомнили уж, будто разруха пошла в нашей земле – перестали дань платить, нападают на наши рубежи, хватают и грабят едущих к нам из заморских стран мастеров… Немцы наглеют с каждым днем… А мои советники думают-гадают только, как бы им ближе к царю место взять. Вот о чем страдает душа моя, старче, вот чего ради мое непостоянство, злоба и иные слабости… Все заботятся только о себе…
…Все вы валите на народ! И бояре, и Курбский, и твои заволжские старцы постоянно пугают меня народом, когда им сказать нечего. Моя воля, чтоб священство помогало мне, но в мои дела не вмешивалось…Не бойся, не допущу я попов к власти. Нет царства, которое не разорилось бы, будучи в обладании попов, но и отказаться от них царям не след…
Я – божий слуга на земле. Они – мои рабы! Не должны ли они молиться за божьего слугу? Они будут послушны мне, а я их послушание принесу в дар всевышнему. Я очистил монастыри от блуда, пьянства и лихоимства, очищу и души ближних слуг от лицеприятия и гордыни… Я поклялся в том святой троице и не нарушу клятвы. На площади дал я народу клятву – в строгости и справедливости судить и стоять за государство…Я не нарушу клятвы…»
