Проблема сохранения национальной безопасности Дальневосточного края в политике советского руководства в преддверии Второй мировой войны (по рассекреченным документам ВЧК-ОГПУ)

                                                    

 

Русский Дальний Восток, по оценке русских геополитиков и военных теоретиков начала ХХ в., примыкающий к водам Тихого океана, как огромная политическая и экономическая величина, с входившими в него восточноазиатскими областями: Забайкальской, Амурской, Приамурской, Камчатской и Сахалинской, сам в свою очередь, с точки зрения геополитики, являлся слагаемым того более обширного понятия, называемого Дальним Востоком, который объединял также часть восточной Азии занятую Китаем, Кореей, Японией и Индокитаем.

Именно эта территория, по оценке выдающегося ученого А.Е.Снесарева, «…есть первый буфер, смягчающий удар желтой волны о берега Белого моря; он является первой дверью, в которую будет стучать желтый властелин, прежде чем вступить тяжелой ногой на поле культуры. Это обстоятельство придает Русскому Востоку провиденциальное значение и делает из него тему не только лишь русского, но и общемирового значения… Конечно, среди «русских» может быть и теперь, как это было в недавнюю войну, найдутся такие «сыны отечества», которые не на словах только, а на деле готовы будут отдать родные места чужестранцу…до Байкала…»

Для СССР Дальний Восток имел огромное стратегическое значение: он представлял собою фонд, дававший возможность устроить на земле массу населения; заключал в себе мировой, еще не тронутый в то время, фонд естественных богатств, обещавший СССР широкие экономические возможности; он соприкасался с открытым и теплым морем, дававшим возможность общения со всеми странами Тихоокеанского побережья.

Рассекреченные в конце ХХ столетия аналитические документы ВЧК-ОГПУ, относящиеся к положению в Дальневосточном крае (далее – ДВК), свидетельствуют о малоизвестных фактах истории, раскрывающих усилия советского руководства по удержанию края в необходимой системе координат политики национальной безопасности в 1930-е годы. Собранные секретно-политическим отделом Полномочного представительства ОГПУ по ДВК (далее – ПП ОГПУ ДВК) материалы, говорят о том, что сделать это было достаточно сложно, так как экономическая, социальная, демографическая обстановка в крае оставалась неблагополучной, противоречивой и во многом протестной со стороны населения, что не гарантировало стабильности обеспечения основ национальной безопасности.

Прежде всего, весьма уязвимым фактором являлось преимущественно негативное отношение коренного населения ДВК к политике советских органов власти. Нелояльность населения выражалась в нежелании значительной части поддерживать советскую политику коллективизации, в сорванных посевпланах и производствах посевов, в отказах от обеспечения планируемых стратегических объемов лесозаготовок и вылова, неисчислимых на то время рыбных богатств, в саботаже, вредительстве, поджогах, в бегстве части населения за границу^[1], в организации террора, избиении «партийцев», стремлении «партизанить в сопках», начать вооруженные восстания^[2] и др. виды протеста. Распространявшиеся в ДВК листовки призывали к организации антисоветских действий^[3], а также проявлялись прояпонские настроения.

На Сахалине ОГПУ был выявлен случай распространения следующих антисоветских листовок: «Долой советскую власть. Да здравствует Япония. Граждане, до каких пор мы будем молчать, пора проснуться. Довольно нас обманывать, обманули – хватит. Мы царя свергли. Сделали свободу. Но это в наших руках. Сумели построить, думаем, что сумеем и уничтожить ее. Ни один в колхоз, ни один не подписывайся на заем, нужно им на это давать суровый и стойкий ответ. Они и так вытянули все жилы с трудгужповинников, нужно всем восстать, как одному, сделать вооруженное восстание, кто, чем сможете вооружиться, думаю, что на это Япония отзовется. Япония давно ждет этого. Нам только начать. Так жить нельзя и не может так продолжаться. С приветом, рабочие»^[4].

ОГПУ особенно отмечало рост повстанческих настроений в таких «…смежных между собой районах края как: Рухловский, Могочинский, Тындинский, с преобладанием неземледельческого населения, занимающегося работой на золотоприисках, лесозаготовительными промыслами. В этих районах в течение истекшего года наблюдается наплыв кулаков, антисоветского элемента, бежавшего от раскулачивания из многих районов, в том числе участники прошлогодних сретенских восстаний, а также частично прибывали кулаки из других областей Союза. В Могочинском районе повстанческие настроения при групповых беседах отмечены почти во всех крупных населенных пунктах, наиболее поражены села Амазар, Могоча (райцентр). В Рухловском районе повсеместно циркулируют слухи о подготовке восстания, о неизбежности свержения советской власти»^[5].

Все эти сознательные или вынужденные, или провоцируемые властью протестные действия населения рассматривались советским руководством как подрывавшие основы безопасности столь важного в стратегическом отношении края.

Следующим опасным фактором с точки зрения сохранения безопасности этого богатейшего по своим природным ресурсам региона страны власть считала острые продзатруднения и голод во многих районах. ОГПУ отмечало нехватку рабочего пайка, отправку на работы голодного, подавленного безысходностью населения. В результате такого положения повсеместно возникал отказ от работ, прогулы, сильная текучесть и уход рабочих с лесозаготовок и промыслов. ПП ОГПУ указывал на голод т.н. «туземного населения», которое вынуждено употреблять в пищу собак и песцов^[6].17 января 1931 г.  бывший кулак Кузнецов И.Н.(село Тырма В-Бурсинского туземного района (бывший Амурский округ) в группе туземцев, говорил: «Мы коммунистам скоро отплатим за то, что они нас разорили этими хлебозаготовками. Вон, в вершине реки Архара уже ходит белый отряд в 400 человек, который изо дня в день ждет прихода интервенции и войны, и после этого, начнем громить коммунистов и коллективистов. Мы из бедноты мясо наделаем, аж чертям тошно будет».

Контент-анализ такого источника как перлюстрированные ОГПУ письма из деревень и др. населенных пунктов края (т.н. «деревенская корреспонденция»), направленных в военные гарнизоны ДВК («красноармейская коррепонденция»)  свидетельствует о негативном срезе отношений населения края с властью. Для примера: только за февраль 1931 г. ОГПУ изучило 62041 письмо. Из числа прочитанных учтено сообщений положительного характера – 3136, отрицательного – 16467. Снято выписок положительного характера – 127, отрицательного – 1485. «К» (контрреволюционного) – 1452. По затронутым в письмах вопросам анализ документов выглядит следующим образом:

Таблица № 1

п/п	Наименование вопросов	Количество сообщений
		положительные	отрицательные
	Политнастроение
	а) деревни	198	523
	б) демобилизованных красноармейцев	2	31
	Коллективизация	2428	2530
	Посевкомпания	7	70
	Заготовки, контрактация и репрессии   а) хлеб	94	2912
	б) мясо	72	1812
	Лесозаготовки и репрессии	42	1188
	Налоги	16	2060
	О товарном голоде и продзатруднениях	261	3293
	О кооперации	16	2011
	О восстаниях и бандитизме	–	8
	О бегстве за границу	–	11
	О недовольстве властью и совработниками на местах	–	18

 

Сообщавшийся «во власть» анализ таблицы сопровождался выдержками из прочитанных информаторами писем, отражавших остроту настроений населения края:

 

 - «всех позамучили и рабочих, и крестьян, жизнь очень плохая, как жить в дальнейшем, везде и всюду саботаж, что творится, не поймешь, приедешь – сам удивишься»;

 - «…План пятилетки в четыре года» крестьянина гнет в бараний рог. Жить невозможно»;

 - «Товарищи! Мы возьмем фабрики, заводы и золото в свои руки, то нам хватит на 100 лет, как видим – не хватило и на десять лет. Тоже за пятилетку доконали самого труженика, мужика-пахаря. После этого кого будут, не знаю, на нашем брате-пролетарии много не прокатишься»;

- «Хлеб дай, мясо дай, дай шерсть, дай кур, ну словом, что у крестьянина есть, все отдай, а у самих нет ничего, даже керосину и того нет»;

- «…Нас в Дальлес гонят всех подряд, и кого попало, но вся молодежь убегает, стариков выгоняют, всех подряд, кто не идет, то их продают и угоняют насильно»;

-«…У нас сейчас гонят насильно в Дальлес и меня, брат, гонят голого и босого. Я отказывался, и другие отказывались, так они составляют протокол и арестовывают и отправляют в лес и описывают имущество, налагают штраф. Наверное, и нас опишут и продадут. Я думаю удирать в город» ;

-«…Сейчас вновь назначили раскулачивание. Которые не подлежат индивидуальному обложению середняка, их описали, наложили 1000-2000 рублей, шпарят почем зря, раскулачивают»;

-«…хлеба у нас мало и хлеб дорогой – 12 рублей пуд. Вечно крестьянину на свете жить плохо. Россия страна хлебородная. Хлеб свезла за границу, а сама голодная»;

-«…У нас сейчас ничего нет: ни товара, ни табаку, бумаги, конвертов, лавка пустая»;

-«…Я 1 октября выехал из Кустаная за 1000 верст. Ездили за бандой, банды было около 500 человек»;

-«… Как только приехал домой, а здесь организовалась банда, и я этого же вечера ушел с отрядом за бандой. Проходили 27 суток, нашли банду в землянке в тайге. Мы потеряли три человека, а их пять человек ранили и одного убили» ;

-«…У нас новости. В Завьяловском районе открыли крестьянскую трудовую партию, которая собиралась сорвать советскую власть. Приехали из ОГПУ забирают и тихонько ночью увезли неизвестно куда. Хотя и мы до вчерашнего дня не знали – кого и куда увозят, но у нас было закрытое комсомольское собрание, где нам пояснили, каких людей куда увозят» ;

- «… Я узнал, что Украина хлеборобная, немцу хлеб отдала, а сама голодная…»;

- «… В прошлом году в Сретенском округе была банда 2000 человек» ;

- «…Знаешь, дорогой брат, летом съездили в экспедицию, маленько подрались с бандюками, научились рубить маленько живых людей. Сейчас живем спокойно, что будет дальше…»;

- «…Знаешь, дорогой брат, летом съездили в экспедицию, маленько подрались с бандюками, научились рубить маленько живых людей. Сейчас живем спокойно, что будет дальше…»;

- «…Я пробыл все лето в командировке, я уже вам писал, что нам пришлось разогнать две банды. Очень были большие, они были сначала организованы, но потом разделились на две группы, и их набралось две тысячи семьсот пятьдесят человек, подымали восстание, где было наполовину кулачество и часть бедняков. Где ее пришлось разогнать без боя, невозможно было разогнать, потеря была небольшая, без этого не бывает ни одна кровавая битва».

 

Контент-анализ перлюстрированных ОГПУ писем «красноармейской корреспонденции» из гарнизонов ДВК за февраль 1931 г. домой в деревни, напротив, возможно под влиянием политического и командного состава,  свидетельствовал о преобладающих позитивных высказываниях военнослужащих. Так за отчетный месяц прошло 34 052 документа, из них прочитано 23 056, что составляло 67,8%. (Примечание: в графу прошедших не включены служебные и прочие, не подлежащие обработке документы, в количестве 1563). Из числа прочитанных – отмечено сообщений положительного характера – 9776, отрицательного – 490. Снято выписок положительного характера – 64, отрицательного – 123, «К» (контрреволюционного) – 98.

По затронутым в письмах вопросам анализ документов выглядит следующим образом (см. Таблицу № 2)

                                                                                        Таблица №2

 

Наименование вопросов	Количество сообщений
	Положительные	Отрицательные
Отношение к мероприятиям партии, проводимым в деревне:
а) коллективизация	3342	112
б) прочие	2659	101
О войне	368	41
Политнастроение	674	–
О службе и дисциплине	2302	161
Экономположение	431	32
Антиморальные явления и демобилизационные настроения	–	31
Расконспирация военных тайн	–	12

 

Статистический анализ ОГПУ сопровождался рядом наиболее характерных выдержек из «красноармейской корреспонденции» военнослужащих ДВК:

 

«… меня заставляют, чтобы я прислал Вам письмо, чтобы вы вступили в колхоз. Это письмо я уже вам отправил, вы мне ответьте, что не хотим вступать. Меня заставляют писать. Не пишите, что мы, мол, в колхозе, или, мол, можно, а то вы напишите, можно, – а я тогда, черт его знает, что делать, меня здесь каждый день варят, чтобы я записался в колхоз. Мне говорят, если семья не хочет вступать, то чтобы я вступил».

 

«… Наша страна большими шагами растет. Я знаю, что Вы, дорогой отец, мне не поверите, потому что мы с вами живем в темном углу, где ничего не видим, но если поехать по нашей стране, то много хорошего; я теперь много хорошего увидел и услышал. У нас, в Хабаровске, и то много нового строится, проходил четвертый краевой съезд и меня выделили из роты на съезд. Я ходил и много кое-чего слышал, какие у нас большие трудности, у нас много есть вредителей, которые вредят нашему строительству…».

 

«… этот год очень тяжелый, он называется решающим годом пятилетки, так что, очень вам придется страдать, страшно большие налоги и страшно большие заготовки мяса и будет проходить сплошная коллективизация, так что придется вам страдать…».

«… Советскую власть ни одна страна не победит. Мы знаем, что наша Красная Армия есть первая в мире. Буржуазия, хотя и готовит войну против Советского Союза, но ей победить не придется…».

 

«… Они готовят войну, у нас усиливается военная подготовка бойцов, чтобы в каждую минуту быть боеспособным, умело дать отпор, кто посмеет нарушить наш мирный труд. Красная Армия прошла великий путь борьбы и побед…».

«… Военная опасность нам очень здорово грозит, так что нам не миновать эту весну, а, наверное, как только снег слезет, то капиталисты намечают недели за две до сева или недели за две до страды. На Польшу было нападение, и разбили у нас четыре деревни…».

 

«… После конфликта сделали мир на 6 лет, но все равно китайцы нападают, вот недавно убили двух китайцев около химскладов, хотели склад взорвать, но не допустили. Теперь нам говорят, что именно война будет в 1931 году 1 мая, а не то перед жнивами

«… тут, на Д[альнем] В[остоке], украинцы еще не служили, кроме 8-го года. И взяли нас на пробу – годны ли мы служить в этом климате. Но климат тяжелый, вот и испробовали – 29 человек умерло, многие… и 100 человек поехало домой…».

 

«… Я не рад, что живу, целый свой век, нет спокойной минуты. Теперь с китайцами, так пришлось опасно жить, что пулеметы нельзя положить, а держи наготове, в боевом порядке. Моя жизнь теперь – дешевле копейки. Ты думаешь, добровольно я попал в школу? Нет, нас мобилизовали, добровольно редко, кто шел в школу. В школе очень тяжело, один курсант не пожелал учиться, то его забрали в тюрьму, и неизвестно, где его дели…»..

 

Важнейшей стороной национальной безопасности, как известно, является ее экономическая составляющая. В ДВК такой составляющей безопасности был бесценный лес и огромные в то время рыбные запасы (кета, крабы, корюшка, сельди, миноги и др.).  И лес и рыба являлись предметом мирового экспорта и источником получения валюты. Практически страна во многом могла быть обеспеченной благодаря валюте, получаемой только за один бесценный лес и накормленной вволю рыбными богатствами ДВК. Заготовка леса в Крае осуществлялась и планировалась осуществляться в гигантских масштабах. О размахе  этой стратегической отрасли свидетельствует статистика. Только в первом квартале 1931 г. подлежало вырубке 6 472 000 куб. метров и вывозке – 7 506 300 куб. леса. Однако лесозаготовительный план квартала Дальлеспромом был практически сорван (на 10 марта 1931 г. по рубке выполнен на 31%, по вывозке на 17,3%): полуголодное и не обеспеченное ни инструментами, ни одеждой, ни обувью население отказывалось от столь непосильной работы, происходили групповые отказы крестьян от выезда на лесозаготовки, а к этому прибавлялось воровство чиновников, открытое вредительство^[7] и саботаж.  Весьма характерно следующее высказывание середняка Терещенко из деревни Высокая, Александровского района: «Союзправительство хочет приучить крестьян работать без денег. Зачем я пойду на лесозаготовки без денег, когда Союззолото даст вперед мне столько, сколько я потребую. Коли сейчас же не уйти в Союззолото, то погонят на лесозаготовки в принудительном порядке»^[8]. Или следующие высказывания: «Многие крестьяне с лесозаготовок бегут, надо отказываться, настаивать на том, чтобы нас не могли мобилизовать и отправить. Вот, будет общее собрание, надо всем активно выступить» (д. Калиновка, середняк Серенко). «Никаких я ваших распоряжений и постановлений РИКа не признаю. Ну, вас всех, и ваше правительство (нецензурно), на лесозаготовки я не поеду» (д. Успеновка, середняк Жапрет).

Подготовленные ПП ОГПУ по ДВК статистические данные по отдельным лесозаготовительным участкам подтверждают факт сорванного лесозаготовительного плана по важнейшему экспортному валютному сырью. Итоговые цифры в процентах  выполнения плана – 25,79% и 13,59% подтверждают, что и эта важнейшая экономическая составляющая национальной безопасности не могла считаться надежной^[9]. 

Таблица № 3

Наименование Леспромхозов	Кварт. задание		Фактич. выполнен		%% к заданию
	рубка	возка	рубка	возка	рубка	возка
Владивостокский	1098900	1227900	301332	165707	27,42	13,50
Уссурийский	781500	1045400	232357	215063	29,73	20,57
Иманский	468900	522700	92538	62261	19,52	11,91
Бикинский	385000	410300	71266	37591	18,51	9,16
Хорский	386500	467400	81978	47289	21,21	10,12
Вяземский	249100	291900	56968	26109	22,87	8,94
Оборский	411300	537000	124778	65877	30,34	12,27
К-Урмийский	228600	278700	76771	14391	33,58	5,26
Троицкий	221400	243800	43273	25429	19,54	10,43
Мариинский	313400	321600	53706	25820	17,31	8,03
Николаевский	138800	168300	63221	29996	45,54	17,82
Майхинский	39200	52000	20164	5251	51,44	10,10
Благовещенский	431200	551400	155721	122150	36,11	22,15
Свободненский	576500	602000	109493	59689	18,99	9,92
Хинганский	742600	790900	177201	114035	23,86	14,42
Итого:	6472900	7506300	1669292	1019999	25,79	13,59

 

В сводке ПП ОГПУ ДВК подчеркивалось, что «подобная работа, по заготовке леса свидетельствовала о том, что  Дальлеспром не справлялся с поставленным перед ним заданием, так как увеличение выполнения плана, за каждую десятидневку, шло не в непрерывно нарастающей геометрической прогрессии, а в стабильно-арифметической прогрессии, всего лишь на 5-7% за декаду. ОГПУ фиксировало взятые темпы как недостаточные и, констатировало ожидаемый срыв лесозаготовок.

По отдельным  лесозаготовительным  участкам план заготовок  на 10 марта был выполнен следующим образом^[10]:

Таблица № 4

Наименование леспромхозов	Квартальн. задание		Фактич. выполнен		%% к заданию
	рубка	возка	рубка	возка	рубка	возка
Владивостокский	1098900	1227900	445918	279584	40,6	27,8
Уссурийский	781500	1045400	282143	242224	36,1	23,2
Иманский	468900	522700	139788	106681	29,8	20,4
Бикинский	385000	410300	109887	62740	28,5	15,2
Хорский	386000	467000	132383	90394	34,3	19,5
Вяземский	249100	291900	78018	39872	31,3	13,7
Оборский	411300	537000	174792	102472	42,5	19,1
К-Урмийский	228600	278700	98524	24070	48,1	8,8
Троицкий	221400	243800	71555	43792	32,3	17,2
Мариинский	313400	321600	98147	62802	31,3	19,6
Николаевский	138800	168300	67701	48966	48,8	29,1
Майхинский	39200	52000	25280	8982	64,5	17,3
Благовещенский	431200	551400	211718	195989	49,1	35,7
Свободненский	576500	602000	117998	116125	30,9	19,3
Хинганский	742600	790900	263137	176672	34,1	22,3
Итого:	6472900	7506300	2360969	156123	36,5	21,3

 

В качестве причин срыва работ в стратегической лесной отрасли страны ОГПУ фиксировало такие факты как вредительство, невыполнение планов постройки дорог, неверные инженерные расчеты при их проектировании, под угрозой срыва оказывалось строительство намеченного шлюзования реки Вангоу, по которой должно было сплавляться до 35 000 бревен. ИНФО констатировало нехватку рабочих рук для лесозаготовок. Негативное отношение населения в целом привело к тому, что подавляющее большинство крестьян, всех прослоек, под тем или иным предлогом (отсутствие спецодежды, болезнь и т.д.), категорически отказывалось выезжать на лесозаготовки, всячески уклонялось от них, порой убегая в город на заработки, продавая лошадей за границу. Отмечались случаи, когда целые села отказывались выполнять трудгужповинность. В связи с явной угрозой срыва по лесозаготовкам, сельсоветы объявляли людей, уклонявшихся от выезда, не выполняющими распоряжений и требований советской власти, виновных арестовывали, направляли в административный отдел РИКа, милиция принимала меры, дела передавались в суды. Далькрайсоюз, принявший на себя задачу снабжения лесозаготовок,  фиксировало ПП ОГПУ ДВК, до настоящего времени полностью не выполнил своих обязательств: нет теплой и спецодежды, обуви (люди обмораживаются), продуктов.

Очевидно, поэтому все леспромхозы советские органы власти превратили в лагеря, где труд стал принудительным, а само лесное хозяйство края практически стало важнейшей частью огромного ГУЛАГа. Документы убеждают, что в системе советских координат нацбезопасности только таким видом труда можно было «вытянуть» эту стратегическую лесозаготовительную экспортную составляющую экономической основы безопасности края.

В качестве экономической составляющей безопасности ПП ОГПУ ДВК отслеживало и положение с созданием коллективных хозяйств в крае. В документах ПП ОГПУ ДВК отмечалось, что, коллективизация имеет  колоссальное политическое значение,  протекает в условиях обостреннейшей классовой борьбы на селе, при несомненном росте кулацкого противодействия и прочих антисоветских сил деревни. Документы фиксируют, что при освещении деятельности антисоветского элемента необходимо помнить, что центр  тяжести борьбы против коллективизации перенесен кулаком на разложение существующих колхозов, на запугивание колхозников и единоличников, на овладение низовыми учреждениями, на «пленение» части местных работников, на стремление противодействия колхозостроительству. В документах госбезопасности подчеркивалось: кулак в истекшем году, наряду с вооруженными выступлениями и бандитизмом, широко применял террор и всякого рода вредительства (поджоги хозпостроек и хлеба колхозов, поломки машин и пр.); подкупы и спаивание руководства колхозов; подрыв трудовой дисциплины (в колхозе кулак выступает «радетелем за поедоцкий принцип распределения», подогревая рваческие настроения); недочеты в деятельности уполномоченных по коллективизации (гастролерство, пьянство, дискредитация органов власти и прочее); искривление ленинских методов коллективизации (администрирование в коллективизации, распространение мер, направленных против кулачества на середняка, преграды на пути вступления в колхоз середняку, организация «чисто бедняцких» колхозов, искусственные «перескоки» через основную форму коллективизации – артель и т. п.). Одновременно с антипосевной агитацией кулачество и антисоветский элемент в ряде мест активно противодействовали организации колхозов, вели антиколхозную агитацию, терроризировали единоличников, желавших вступать в колхозы, разного рода провокационными слухами о скором свержении советской власти и уничтожении всех колхозников.

Весьма характерно высказывание середняка Мозяркина из деревни Малый Майкур: «Советская власть разорила крестьян. Кто раньше жил хорошо, его ликвидировали, теперь из бедняков организовали колхозы, из которых толку тоже мало. Нас, единоличников, жмут, а колхозники пользуются льготами. Нужно собирать монатки и уйти с лесозаготовок и ничего с нами не сделают». Или такое высказывание крестьянина: «Кто нами распоряжается, тот пусть и сеет, а я для государства сеять не буду; для себя – другое дело». «Нам никаких колхозов не надо – жили без них, и будем жить. Мы не хотим опять подчинять себя барщине. Если раньше на нашей шее был помещик, то теперь стали коммунисты. Раньше не было колхозов, и мужик жил хорошо, а теперь при колхозах приходится ходить голым, босым и голодным. Чтобы они все пропали» (с. Цветковка Яковлевского района, середняк Толстой). «Зачем нам колхоз, мы и без колхоза ничего не имеем, а если организуем колхоз, то лишимся последнего хозяйства, которое у нас имеется; все прахом пойдет, так как тогда нас начнут заставлять работать, а что заработаешь, то коммунисты будут под разными предлогами у нас выманивать, будут заставлять помногу сеять, а когда соберешь посеянное, будут заставлять сдавать государству – вот таким путем угробим свое хозяйство. Нет, лучше уж мы останемся вне колхоза, будем жить так, как жили до настоящего времени» (с. Горки, Тындинского района, бедняк Колесников)^[11].

По состоянию на 1 июня 1931 г. по всему краю (без рыболовецких колхозов) имелось 1317 колхозных объединений (на 20 мая было 1283), коими объединено 69870 бедняцко-середняцких хозяйств или 48,8% по отношению ко всем этим хозяйствам (на 20 мая – 47,4%). По 23-м основным сельскохозяйственным районам края коллективизировано 68477 хозяйств или 51,9% (на 20 мая было 50,4%). По отдельным районам края имеются и лучшие показатели – от 70 до 91% (Никольский, Ивановский, Михайловский, Тамбовский, Благовещенский, Рухловский и Амуро-Зейский). По-прежнему в Ольгинском, Яковлевском, Сучанском и Ивановском (Приморье) районах ход коллективизации очень медленный. На 1 июня колхозными объединениями охвачено не более 30% всех бедняцко-середняцких хозяйств этих районов.

Таблица № 5

В ряде зерновых районов отмечалась следующая картина:

Районы:	Колхозы		Единоличники		Средний % выполнения по обоим секторам
	Сколько засыпано зерна	% выполнения плана	Сколько засыпано зерна	% выполнения плана
Тамбовский…… Ивановск.(Амур)… Михайловский… Александровский… Свободненский…. Михайловск. (Прим.) Черниговский… По 7-ми районам…	64.464 ц. 34.543 ц. 26.608 ц. 35.165 ц. 9.184 ц. 22.059 ц. 14.240 ц. 206.063 ц	57.3 67.7 100.5 86.4 56.1 67.1 53.8 67.3	11.328 ц 2.310 ц. 4.131 ц. 6.479 ц. 8.380 ц. 14.105 ц 2.556 ц. 49.289 ц	38.9 7.5 20.6 17.6 30.6 49.8 22.8 26.8	53.5 45.0 66.0 53.7 40.2 59.1 44.6       52.1

 

 

Таким образом, ход засыпки по семи основным зерновым районам проходил весьма слабо: по колхозному сектору план был выполнен на 67,3% и по индивидуальному – 26,8%. Указанные районы на 1 марта 1931 г. были обеспечены семзерном по обоим секторам только на 52,1%. Основными причинами слабого поступления семзерна являлись: а) бездеятельность и правооппортунистические проявления на практике сельских и районных организаций; б) недостача зерна в ряде мест; в) сопротивление середняка-единоличника и г) затянувшийся до сего времени обмолот во многих колхозах.

По отдельным, взятым на выборку, районам и селам снижение количества рабочего скота характеризовалось следующими данными:

Таблица № 5

Спасский район

	1929 г.	1930 г.	% сокращения
Рабочих лошадей………… Рабочих быков……………. Итого:………………….......	6685 2207 8892	5626 1151 6777	16% 48% 23,8%

 

Следовательно, только по Спасскому району поголовье скота за 1930 г. сократилось на 23,8%, а особенно резкое сокращение произошло за счет рабочих быков (почти на 50%). Однако, в этом же районе только по трем экономически мощным селам в 1930 г. было убито 1540 лошадей (с подростками). Следует отметить, что убой и разбазаривание рабочего скота во многих районах Края до сего времени не прекратился, достигая в отдельных местах сравнительно больших размеров.

      Важной составляющей экономической безопасности региона могло стать успешное осуществление рыбной программы (промысловые запасы кеты, корюшки, сардин, частиковые породы, миноги, сельди, разнорыбье). Именно она могла предотвратить голод населения не только в ДВК, но и обеспечивать другие регионы. В документах приводятся огромные цифры  планов улова. Первоначально планом намечено было 6 346 000 центнеров, затем вариант края изменили до  7 654 000 ц., далее 5 493 000 ц., потом 5 106 000 ц., и, наконец, последний вариант – 6 077 000 ц. Такая смена планов вносила дезорганизацию в рыбные организации. О размахе заготовок рыбы свидетельствуют цифры только по одному промыслу ДГРТ, а именно, кеты необходимо было получить 206 000 штук, корюшки - 1500 ц, миноги – 100 ц. Из обработанной рыбы предполагалось отправить на экспорт 56 000 штук кеты. Еще по двум дальневосточным промыслам предполагалось выловить соответственно: 1 900 000 штук кеты и 600 000 штук (а также скупить у крестьян 268 000 штук). Из указанного количества на экспорт намечалось 326 000 штук и на посол 542 000 штук. Еще один промысел должен был в весеннюю путину 1931 г. выловить сельди 25 600 ц., скупить 21 000 ц. и выловить нерпы 500 штук. Промысел «Оремиф ЦС» должен был выловить, скупить и обработать 505 000 штук кеты:  летней – 75 000 штук и осенней – 430 000 штук. Промысел «Джоаре» Центросоюзадолжен обработать 152 000 штук летней кеты и 224000 штук осенней.

Однако и рыбная отрасль Края не смогла стать надежной опорой безопасности  и самодостаточного существования региона. Причины этого, как свидетельствуют материалы ОГПУ, заключались, прежде всего, в  отсутствии необходимой рабочей силы. Для выполнения значительной программы рыбной промышленности 1931 г. требовалось рабочих 70 627 человек, имелось лишь  13 210 человек и таким образом, дефицит выражался в цифре  57 417. Работа на рыбных промыслах проходила в условиях реальной угрозы рыбной программы: промфинплан оказался не готов не только в крае, но и по отдельным рыбным организациям.Проведение рыбной путиныоказалось не обеспеченным со стороны снабжавших организаций, условия проживания рабочих были крайне неудовлетворительны, не были подготовлены ледники, тара для рыбы и т.д.  Фактическое строительство промфлота, необходимого для успешной работы рыбной отрасли, оказалось невыполненным, о чем свидетельствует таблица № 7.

Таблица № 7

 

	Намечено к строительству					Построено в январе
	моторные			не моторн.		моторные			не истр.
	Катера	Кавасаки	Проч.	Кунгасы	Проч.	Катера	Кавасаки	Проч.	Кунгасы	Проч.
АКО АСО ДГРТ ЦЕНТРОСОЮЗ ДРООС КРАБТРЕСТ   ИТОГО:	21 13 6 22 133 1   196	100 25 215 – 441 17   798	3 – – – 2 –   5	99 100 143 344 1930 –   2616	87 35 – 11 1555 –   1687	13 – 2 – – –   15	– – – – 3 –   3	– – – – – –   –	2 – – 2 – –   4	15 20 – – – –   35

 

Таким образом, представленные во власть свидетельства ПП ОГПУ по ДВК, подтверждали неблагополучное состояние региона с точки зрения обеспечения его национальной безопасности.

В этих условиях высшее советское руководство, стремясь сохранить национальную безопасность стратегически чрезвычайно важного региона, в преддверии неизбежных военных столкновений,  сделало главную ставку на силовые методы. Только армия, только структуры военно-окружной системы могли стать стабилизирующей силой, которая могла удержать край, в необходимых координатах национальной безопасности. Выступая на 3-м пленуме Осоавиахима 3 апреля 1932 г. В.М.Молотов отмечал: «В связи с событиями на Дальнем Востоке, в среде белогвардейцев идет усиленная возня вокруг планов отрыва от Советского Союза дальневосточного Приморья и создания из этого Приморья белогвардейского «буферного» государства  для борьбы против СССР при поддержке иностранных империалистов… Нельзя забывать также о том, что классовый враг внутри страны разбит, но далеко еще не добит, что он еще пытается сопротивляться, еще пытается ставить палки в колеса социалистической стройке. И здесь нужна усиленная классовая бдительность со стороны рабочих и дальнейшее сплочение всей массы трудящихся города и деревни вокруг нашей партии… Наша сила заключается  в миллионных массах, на которые опирается советская власть. Эти миллионы трудящихся знают, куда они идут, во имя чего они борются»^[12].

В 1930-е годы геополитик и военный теоретик А.А.Свечин предупреждал: «…стоит отказаться от ложных представлений о нашей неуязвимости, определяемой географическим положением страны, обширностью ее территории…». В свою очередь, его оппонент, Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, не отрицая конечно важности геополитического фактора, настаивал на необходимости соблюдения принципа особой классовой стратегии, которая выражалась в том, что некоторые операционные направления, безусловно, выгоднейшие в войне нормальной, оказываются худшими при классовой войне. Наилучшими направлениями, по мнению Тухачевского, признаются те, на которых наступающие или обороняющиеся части встретят мощную коммунистическую прослойку среди населения. По его мнению, те государства, которые допускают у себя развитие коммунистической партии, могут быть рассматриваемы, как более пригодные для операций не только политического, но и чисто военного характера.

Геостратегическое положение советской военно-окружной системы на Дальнем Востоке в рассматриваемый период определялось в первую очередь Тихим океаном, омывавшим с востока дальневосточный театр и образовывавшим у его берегов Берингово, Охотское и Японское моря. Берингово море, как удаленное, в то время не имело ни экономического, ни военного значения, а высадка здесь военного десанта для советского командования представлялась маловероятной. В то же время на юго-восточной оконечности Камчатского полуострова имелась прекрасная гавань Петропавловск с незамерзающим и защищенным рейдом, со свободным выходом в Тихий океан. Однако он не был соединен железнодорожным путем с общей сетью государственных железных дорог (ближайшей железнодорожной станцией был Благовещенск в 4 тыс. км.), а потому был изолирован и мог быть подвержен ударам со стороны Японии. Базой Дальневосточного флота оставался неудобный Владивосток, ограничивавший до крайности советские военные возможности. Для десанта противника могли служить ряд портов в некотором удалении на юг от Владивостока: Посьет, Славянка, Стрелок, Восток, Кангауз.

Разведывательное управление штаба РККА 29 января 1938 г. сообщало Наркому обороны СССР Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову о том, что, «по словам английского консула в Харбине, располагающего, якобы, достоверными данными, японцы в случае войны с СССР будут вести оборонительные действия на Забайкальском и Благовещенском направлениях, а активные операции развернут в Приморье от Дунин на Ворошилов с целью овладения Владивостоком»^[13].

Весь огромный Дальний Восток, как театр военных действий (ТВД), мог быть разделен на два отдельных театра: Приамурский и Маньчжурский. Советское руководство намечало два района для развертывания своих вооруженных сил: Приморье – в своей южной Уссурийской части для удара по глубокому тылу неприятеля, оперировавшего в Маньчжурии и для действий по десантам, если таковые появятся на побережье северной части Кореи, и Приамурье и Забайкалье – для развертывания главных сил Дальневосточной армии. Однако обстановка в рассматриваемый период складывалась не в пользу СССР. Советское руководство прекрасно понимало, что главной угрозой на Дальнем Востоке становится Япония, что эта угроза постоянно растет и что на советскую территорию вновь могут разгореться аппетиты столь недавних недругов России.

В 1935 г. официальный орган советской печати газета «Правда» поместила информацию о произнесенной японским министром иностранных дел речи, в которой проходила мысль о необходимости того, чтобы СССР «ослабил оборону своих границ на Дальнем Востоке». По его мнению, всё, что делается советской стороной, предназначено не для обороны границ Дальнего Востока, а «для нападения СССР на Японию»^[14].

М.Н. Тухачевский в своей «Записке о методах борьбы с японским морским флотом в Японском море» рекомендовал: «Практически, на ближайшие годы, для борьбы с наступающим японским флотом нам придется применять воздушный и подводный флот, а также торпедные катера. Эти средства достаточны для того, чтобы при соответствующей организационной и технической подготовке, уничтожить те морские силы, которые Япония сможет выделить против СССР, не ослабляя себя для борьбы в Тихом океане»^[15].

Японская разведка в 1930-е годы обращала внимание своего Генерального штаба на факты чрезмерного, по ее мнению, увеличения советских войск на Дальнем Востоке. Японский Генеральный штаб выражал обеспокоенность тем, что «армия Блюхера огромной дугой выгнулась на Дальний Восток». Японские военные деятели заявляли о том, что на Дальнем Востоке развернуты огромные силы Красной Армии, созданы подземные аэродромы, с которых советская авиация сможет долететь до Японии и бомбить Токио и Нагасаки. В то же время советская сторона утверждала, что туполевские самолеты с теоретическим радиусом полета в 2500 км, даже в самых лучших атмосферных условиях, были бы не в состоянии сделать налет в глубь Японии, а результаты их нападения ограничивались бы лишь разрушениями и пожарами в полосе, прилегающей к восточному берегу Японии, к тому же советские авиационные базы и аэродромы неминуемо были бы прикованы к линии железной дороги.

По данным Разведывательного управления Штаба РККА, в докладе германского военного атташе в Японии полковника Ота сообщалось в Берлин, что Араки, «вернувший свое прежнее политическое влияние», считает, что война против СССР остается единственным путем для Японии», а что касается боеспособности Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), по его мнению, «…она может действовать самостоятельно в течение 6–9 месяцев, используя созданные запасы»^[16].

Советское политическое и военное руководство понимало, что дело обороны советского Дальнего Востока требовало решения функционировавшей здесь советской военно-окружной системой обширных, крупных, дорогостоящих и многосторонних задач, осуществление которых скрыть от противника было бы довольно сложно.

17 мая 1935 г. по приказу Наркома обороны Союза ССР был впервые образован (на основе самой ОКДВА) Дальневосточный военный округ (ДВО). Управление им было сформировано на базе Особой Краснознаменной Дальневосточной армии и дислоцировалось в Хабаровске. 2 июня 1935 г. ДВО был снова переименован в ОКДВА с сохранением за ней функций округа. 1 июля 1938 г. в связи с усилившейся угрозой военного нападения Японии, ОКДВА была развернута в Краснознаменный Дальневосточный фронт. Командующим назначался Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, членом Военного совета – дивизионный комиссар П.И. Мазепов, начальником штаба – комкор Г.М. Штерн.

Геостратегическая и геополитическая территориальная «нарезка» Дальневосточного и Забайкальского военных округов определялась советским руководством с точки зрения особенностей границ страны, состоянием вооруженных сил сопредельных государств, противостоявших на границах, как будущих возможных противников, а также состоянием железнодорожной сети. Граница восточных округов охватывала территорию от Чукотского полуострова до бухты Посьет по берегу Тихого океана, к которому примыкали возможные в будущем Дальневосточные театры военных действий. Именно здесь активизировался новый район мирового соперничества, где сталкивались интересы СССР, Японии, Англии, США. Каждое из этих государств нацеливалось получить в самоличное пользование китайские рынки и морские пути, ведущие в Китай, а также опорные пункты и порты в Тихом океане.

Среди противников СССР особенно опасной представлялась Япония, так как не располагала собственным сырьем и всегда смотрела на Дальний Восток как на свою продовольственную базу. Вдоль сухопутных границ в целях их защиты в восточных военных округах создавались укрепленные районы; устанавливалась береговая артиллерия и пулеметные огневые точки на речных и морских рубежах; шло строительство складов, аэродромов и дорог в пограничной полосе. Однако увеличение численности воинских частей могло быть только одним из слагаемых в общей сумме улучшений дальневосточных войск, выполнявших роль стратегического авангарда на Дальнем Востоке.

Оборона Дальнего Востока требовала усиления оборонительных средств края, чтобы дальневосточные части, в случае наплыва подавляющих масс неприятеля, могли бы под покровом фортификации удержать за собою определенные предельные линии, а во-вторых, необходимо было как можно скорее удваивать сибирскую колею для беспрепятственного перебрасывания войск из сердца России на ее окраину^[17].

Для укрепления дальневосточных границ СССР огромное значение имели общий подъем экономики Дальнего Востока и его заселение в годы первых пятилеток, а также создание Дальневосточного фронта и Тихоокеанского флота. Однако из-за большой протяженности дальневосточной границы многие ее участки не были оборудованы необходимыми для обороны средствами. Особенно это относилось к горно-таежным и морским границам Дальнего Востока, протянувшимся на многие сотни километров. А потому, развязывая вооруженные конфликты против СССР, японцы учитывали особенности местности; так произошло у озера Хасан, где они воспользовались крайне неблагоприятными особенностями приграничного района для сосредоточения и развертывания советских войск. Нарком обороны К.Е. Ворошилов с полным основанием мог констатировать после событий на Хасане: «…мы оказались недостаточно… молниеносны и четки в тактике и, особенно в применении соединенных сил и нанесении концентрированного удара»^[18].

Провокационный характер нараставших событий на Дальнем Востоке вынудили СССР в первой половине 1939 г. увеличить численность Вооруженных Сил на 345 тыс. вместо 57 тыс., предусмотренных пятилетним планом военного строительства. Тем не менее, 21 августа 1938 г. заместитель наркома внутренних дел М.П. Фриновский сообщал К.Е. Ворошилову: «Состояние, в котором сейчас находится Дальневосточный фронт, не дает сколько-нибудь относительных гарантий того, что он будет способен выполнить задачи войны на Дальнем Востоке. Требуется принятие самых энергичных и решительных мер для приведения фронта в боеспособное состояние»^[19].

31 августа 1938 г. Главный Военный совет принял решение упразднить фронтовое управление на Дальнем Востоке^[20]. 5 июля 1939 г. Главный Военный совет РККА принял решение об образовании в Чите нового органа стратегического руководства Вооруженными Силами, подчинив ему все войска, дислоцированные в то время на Дальнем Востоке. В соответствии с этим, народный комиссар обороны издал приказ о создании фронтовой группы войск,  на которую возлагались задачи по объединению и направлению действий советских войск на Дальнем Востоке, руководству их оперативной деятельностью, материальным обеспечением, как в мирное, так и в военное время. Командующий фронтовой группой подчинялся непосредственно народному комиссару обороны СССР.

Реорганизация органов управления на Дальневосточном ТВД завершилась в середине июля 1939 г. преобразованием 57-го особого корпуса, находившегося в Монгольской Народной Республике, в 1-ю армейскую группу под командованием комдива (31 июля – комкора) Г.К. Жукова, с подчинением ее непосредственно командующему фронтовой группой войск на Дальнем Востоке.