Взаимоотношения местной власти и общества в советской истории

                         

 

Проблема «общество и власть» в истории России XX века вызывает повышенный интерес отечественной и зарубежной исторической науки, занимает особое место в идейных исканиях российской интеллигенции, в умонастроениях широких слоев российского общества и политической борьбе партий и течений в современной России. Столь повышенное внимание к проблемам взаимоотношений власти и народа естественно и закономерно, оно отражает извечное желание людей разобраться в причинах и природе тех противоречивых политических и социальных перемен, которые переживает страна на рубеже веков, ответить на волнующие вопросы о будущем России, ее месте и роли в современном мире.

Историографическая ситуация до сих пор была такова, что длительное время и российские, и западные историки подходили к проблеме крайне идеологизированно. В западной литературе среди других представлений преобладали идеи о тоталитарном характере советского общества. Концепции советских историков опирались на положения большевистской доктрины' о природе и сущности советской власти как власти трудящихся, как подлинной демократии в форме народовластия, о полной и неизменной поддержке народом политики государства, правящей партии и др. Ими написано немало работ, авторы которых комментировали внутреннюю политику государства, раскрывали действительные перемены, происходившие в развитии промышленности, образования, науки, культуры, которые трактовались как построение нового социалистического общества.

И тот, и другой подход отечественной и западной историографии не отражал всей сложности взаимоотношений власти и общества. До конца 80-х гг. ХХ века ученые и не могли этого сделать: препятствовали многие обстоятельства, и, прежде всего, закрытость источников, ограниченность научной информации. Только в последние годы сложились реальные условия (отказ от идеологизированных концепций и рассекречивание архивных фондов) для всестороннего, полного, объективного изучения советского периода. В ходе многочисленных, длительных дискуссий о судьбах исторической науки в России, ее прошлом, настоящем и будущем, о выходе из так называемого «кризиса» историографии, проходивших с широким участием иностранных ученых в Институте российской истории, в университетских центрах, на страницах журналов «Вопросы историю>, «Отечественная история» и др., были поставлены многие теоретические, методологические, историографические и источниковедческие проблемы
истории XX века.

При обсуждении этих вопросов тема «Общество и власть» все больше занимала ведущее место. В ее осмыслении наметились как минимум две линии, отразившие общие тенденции современных научных подходов к истории. Во-первых, настойчивые широкие поиски общих трактовок, концептуальных объяснений советского периода и, во-вторых, особый, все возрастающий интерес к исторической конкретике, к выяснению и первичному анализу огромного массива новых фактов, раскрывающих все многообразие, сложность, противоречивость и драматичность реальной исторической жизни советской России. Отказавшись от «единственно верных и научных» представлений советской историографии о социалистическом выборе России как столбовой дороге для всех народов, историки во многом отошли и от идеологических крайностей последних лет - от взгляда на советский период как на историческую случайность, тупиковый путь развития страны, и от тоталитарной трактовки этого периода западной советологией. На основе признания многообразия методологических и теоретических подходов, сотрудничества различных школ и направлений, российских и зарубежных ученых все более утверждается мысль о том, что советский период можно плодотворно изучить, рассматривая его в контексте национального развития как его органическую часть, как один из сложнейших и драматических периодов многовековой истории России. Можно видеть перспективу успешного теоретического решения проблем советской истории, и в частности о природе власти, общества, сущности их взаимоотношений на основе концепций модернизации, власти и реформ, альтернатив исторического пути России с позиций социальной истории. Приверженцы последней прямо заявляют, что изучение «сложного, в значительной степени опосредованного взаимодействия общества и власти как единой системы» является задачей номер один в исследовании советской истории вообще.

Другая линия определяется так называемой «архивной революцией» и выражается в стремлении многих историков уйти на время от концептуальных обобщений в историческую конкретику, в выявление и первичную систематизацию новой научной информации. Это проявилось в том, что в литературе длительное время ведущее место занимают документальные публикации из центральных и местных архивов. Только в 1992 - 1995 гг., по неполным данным, вышло около двух тысяч архивных публикаций по истории XX века. Они составили четверть всех изданий по ХХ веку. В этом явлении отразилась не только объективная потребность науки в новой информации, но и определенный, отмеченный социологами феномен общественного сознания конца двадцатого столетия, проявившийся в том, что в своем интересе к прошлому люди больше доверяют историческому документу, чем интерпретации историка.

Даже предварительный количественный анализ этих публикаций показывает, что составителей интересуют такие темы, как политические репрессии, массовые выступления и протесты населения, взаимоотношения «власти и культуры», «церкви и государства», «вождей и народа», «верхов и низов» и др.

Приэтом особый интерес авторов и составителей подобных публикаций вызвали вопросы, связанные с функционированием центральных структур власти, механизмами принятия политических решений, взаимоотношениями различных структур в высших эшелонах власти и управления, отношением «низов», различных слоев населения к центральной политике и др. Высоко оценивая значение таких публикаций, отечественные и зарубежные историки высказали суждения о перспективах изучения проблемы, подчеркнули важность дальнейшей публикации документов, вовлечения в научный оборот новых источников.

Расширение информации существенно обогатило знание советской истории. И в то же время нужно согласиться с выводом социальных историков о том, что меньше всего оказалось изучено советское общество, «сложная, структурированная, многогранная и крайне противоречивая социальная система». Однако следует подчеркнуть, что слабо изучено не только общество. Очевидна необходимость конкретного исследования целого комплекса вопросов, раскрывающих сущность советской власти. Какова ее социальная природа (была ли власть большевиков диктатурой партии или диктатурой пролетариата, а советы действительно формой народовластия или это проявление в новых исторических условиях традиционной российской бюрократии); как власть оценивала и пропагандировала самое себя (идеологическое оформление власти, пропаганда ее целей и задач и т. д.); каковы конкретно-исторические формы и структуры власти (горизонтальные центральные и региональные; вертикальные - центр, область, район, город, село, взаимоотношения этих структур и т. д.); каково содержание социально- экономической, культурно-образовательной политики и как она вырабатывалась; каков кадровый состав органов власти сверху донизу, выборных, управленческих (социальная, образовательная, профессиональная, политическая, психологическая характеристика аппарата); каков механизм принятия решений и их исполнения, какова практика отношения власти к различным слоям населения (недоверие власти обществу, формы политического контроля над ним, реакция «низов» на действия власти центральной, местной, выразившаяся в поддержке, одобрении, неприятии, саботаже, проявлении сопротивления, формы реакции «верхов» на давление на власть «снизу» и т. д.).

Конкретное исследование этих вопросов чрезвычайно важно для понимания механизма взаимодействия общества и власти как единой системы, оно должно развить тезис историографии последних лет о том, что советское общество 1917–1930-х гг., выступая как важный самостоятельный фактор, оказывало влияние на государство, властные структуры и особенности развития страны.

Дальнейшее продвижение в исследовании темы «Общество и власть» связано, на наш взгляд, с разработкой ее региональных аспектов, с изучением целого комплекса вопросов функционирования местной власти (губернской, уездной, низовой), практики ее взаимоотношений с населением. Это важно для понимания специфики и особенностей местной истории, всего того многообразия проявлений исторической действительности, без которого нет истории вообще. Именно поэтому отечественных и зарубежных историков привлекают местные архивы, содержащие тот, нетронутый еще, огромный массив исторической информации, введение которого в научный оборот может не только «раскрасить» полотно исторической жизни, но и существенно изменить, подтвердить или отвергнуть сложившиеся представления о сущности всего исторического процесса в XX веке.

Настоящее издание нужно рассматривать как выражение этой тенденции, как часть большой исследовательской программы Института российской истории, объединяющей работу многих отечественных историков и архивистов, зарубежных русистов по изучению региональных аспектов взаимоотношений общества и власти в советский период. Издание документов из архивов Нижегородской области – первое в этой большой программе.

Замысел этой книги возник несколько лет назад. В 1995 г. в Нижнем Новгороде состоялся симпозиум российских и французских историков, подготовленный Институтом российской истории РАН, комитетом по делам архивов Администрации Губернатора Нижегородской области и Домом наук о человеке (Франция). Обсуждая проблемы российской истории XIX - ХХ веков, участники этой встречи подчеркнули важность изучения региональных аспектов тех общероссийских проблем, которые тогда были в центре научных дискуссий. При этом было высказано общее мнение о необходимости разработки местных архивов. Тогда проявился интерес к ним и французских коллег. Немалым основанием в пользу идеи будущего совместного издания были работы нижегородских историков и архивистов, в особенности три книги документальной серии «Забвению не подлежит», изданной в 1993 - 1995 гг. по материалам рассекреченных фондов нижегородских архивов. Естественно возникает вопрос о значении документов нижегородской истории в контексте изучения проблемы «общество и власть» в ХХ веке. Ответить на него можно, только представив, хотя бы в общих чертах, что такое Нижегородская область, губерния в прошлом, громадный Волго-Вятский регион в истории России, какое влияние в разные периоды этой истории население данного обширного региона оказывало на развитие экономической, социальной, культурной, политической, духовной жизни страны в целом. С одной стороны, нижегородская история отразила в себе общие тенденции исторического развития, а с другой, в ней проявились такие особенности, без знания которых невозможно понимание общероссийской истории.

Важна роль этого региона в двадцатом столетии. Начавшийся задолго до революции интенсивный рост ремесла, торговли, промышленности создал предпосылки его превращения в советское время в крупнейший экономический, индустриальный, научный центр, развитие которого отразило как общие, так и специфические региональные черты российской модернизации, того нового общества, которое сложилось в ходе ее осуществления.

Для историка, изучающего проблемы взаимодействия общества и власти, уникальность Нижегородского региона не только в исторической традиции, в его особенностях экономических, конфессиональных, этнопсихологических, природно-географических, определивших его место в истории России, но и в том богатстве исторической информации, которая отложилась в местных архивохранилищах. Архивный фонд Нижегородской области по количественным и качественным показателям представляет значительную, важную часть историко-культурного наследия России. В его составе 4 287 600 единиц хранения архивных документов. Достаточно полное представление об Архивном фонде дают «Справочник по фондам центра документации новейшей истории Нижегородской области» (Н. Новгород, 1997) и «Государственный архив Нижегородской области. Путеводитель» (Н. Новгород, 2000). Эти издания свидетельствуют о том, что в архивах области находится редкий по степени сохранности, полноте отражения прошлого массив исторических источников, еще не освоенный в должной мере наукой. В силу политических обстоятельств в советское время Нижний Новгород, тогда Горький, был закрытым городом для иностранных граждан, а нижегородские архивы, документы советской эпохи, были закрыты и для отечественных исследователей. Только в 90-е гг., ХХ века, как уже отмечалось, историки получили доступ к материалам по новейшей истории региона, были изданы указанные выше книги «Забвению не подлежит», специальный нижегородский номер журнала «Исторический архив» (1999. N6). Уникальность Нижегородского региона в российской истории и определяет научную значимость предполагаемого трехтомного издания – «Общество и власть. Российская провинция (1917–1980-е годы)». Как уже отмечалось выше, настоящее издание документов и материалов
нижегородских архивов имеет своей целью дать источники, характеризующие региональный срез советского общества, взаимоотношений общества и структур местной власти в разные периоды советской истории. Осуществляя этот замысел, редакционный совет, редакторы, составители и авторы статей и комментариев к документам исходили из принципов, которые все больше утверждаются в науке: объективность, точность, достоверность отбора информации, публикуемых источников, стремление максимально полно отразить через них всю сложность реальной исторической действительности и вместе с тем право авторов на свою точку зрения в оценке, в выборе сюжетов, в акцентах на те аспекты общих проблем, поставленных в издании, которые им близки, представляются наиболее существенными и важными. Материалы первого тома отражают период с 1917 до середины 30-х гг. Наиболее полно в нем представлены документы 20-х гг., раскрывающие процесс становления местных структур власти, механизмы взаимоотношений партийных, советских органов власти и управления и различных слоев населения. Второй том будет состоять из материалов 1930-х– начала 50-х гг., времени, когда окончательно сложились те властные структуры и методы воздействия власти на общество, которые трактуются как советская форма тоталитаризма. Оформилось общество, которое по многим параметрам существенно отличалось от общества 20-х гг. (социальная смена поколений, новые психолого-идеологические аспекты, проявившиеся во взглядах на государство, власть, будущее страны и пр.). В этом томе в центре внимания также документы, характеризующие взаимодействие общества и власти в новых исторических условиях и обстоятельствах, главным из которых, несомненно, является Великая Отечественная война 1941 - 1945 гг. Третий том составят документы послевоенной, точнее, послесталинской истории советского общества 1950–1980 гг., периода наименее изученного и наиболее сложного для исследования проблемы «общество и власть», времени утверждения в сознании общества представлений о достижениях «развитого социализма», попыток власти реформировать социально-экономические отношения «сверху» в условиях объективно нараставшего кризиса всей советской системы и поворота общества к тем глобальным переменам, которые произошли в истории России в 90-е гг. XX века.

Предлагаемый читателю первый том документальной публикации из нижегородских архивов, результат сотрудничества российских и французских историков и архивистов, естественно расширит представление о региональных аспектах большой и сложной проблемы «общество и власть» в советской истории и, несомненно, послужит дальнейшим совместным исследованиям темы.